Стефан Дени - Сестры

Он все время хохотал со своими сестрами. Мне захотелось стать сестрой Бартона, и я вышла за него замуж. Годом раньше он ушел с флота и теперь работал в посольстве в Лондоне. Его отец был другом матери любовницы посла или что-то в этом роде. Они приняли Бартона на работу, потому что у него были родственники в Дебретте. Пэры и баронеты. Родня была очень дальняя, однако для Америки и этого было достаточно. Понимаете, Бартон был приемным сыном. Поговаривали, что он — плод любви графа Кента и Кики Престон, уединившихся в Кении под предлогом написания биографии. Биографии герцога. Однако лично я думаю, что единственное, что Кики оставила герцогу, единственное, что она прочла за свою жизнь, — это название кокаина. Впрочем, неважно, Бартон сказал бы «мама» и королеве, если бы встретил ее в каком-нибудь кулуаре.

Ему недоставало хорошенькой миниатюрной женщины. Ею стала я. Когда меня выбрали королевой моего первого светского бала, в условиях, заметьте, жесткой конкуренции — такой же суровой, как при выборе супруга для Джеки, — на вопрос: «Каким вы видите ваше будущее?» я ответила, что собираюсь позволить себя соблазнить, затем намереваюсь выйти замуж за парня из «Рэкет Клаба» и таскать за собой в трейлере кремового цвета двенадцать наших детей. Именно так я и поступила, не считая того, что у меня нет двенадцати детей и, насколько мне известно, Барт не покупал трейлер. В мои планы не входило позволять себя соблазнить, и все же именно так я и поступила. Загадка. Вы можете сказать, что от судьбы не убежишь. Вы уже столько раз это повторяли, что судьба и не торопится сбегать. Я обручилась с Бартом в церкви Сен-Маргарит вовсе не для того, чтобы нарожать ему двенадцать детей. А прежде всего потому, что он был в меня влюблен — я всегда считала это важным. А еще потому, что у меня не было денег. Барт растолковал мне, что мы будем жить в Лондоне главным образом на средства посольства, а все, что останется, составит чистую прибыль. У него ничего не оставалось, однако мне не хочется это обсуждать. Не сегодня. Вы кажетесь мне слишком ранимым, чтобы затрагивать эту Щекотливую Тему. Да и я сегодня тоже слишком ранима, так как узнала из «Уоллстрит Джорнал», что биржа обвалилась. Ох уж это французское издание! Ах, это не французское издание? А я полагала, что все французы читают только по-английски с тех пор, как умер генерал де Голль. Знаете, я ведь встречалась с ним лично. Он смотрел на Поланда [2] Радзивилл Станислас (1914–1976) — потомок Радзивиллов. С 1959 по 1974 гг. состоял в браке с Ли Бувье, сестрой Жаклин Кеннеди. так, словно разглядывал какой-то сомнительный экспонат на выставке, организованной Фондом онкологических исследований. Однако, когда я была замужем за Бартом, я еще не была замужем за Поландом. У меня не было возможности долго оставаться в Париже. Я посещала занятия по истории искусств или, точнее, предполагалось, что я буду их посещать, но деньги за обучение я промотала. До отъезда Хаджхая в родную Шотландию мы должны были вместе отужинать. Основная цель трапезы — убедить меня, что, отправившись с ним, я поступлю правильно. Я не имела ничего против Хаджхая. У него водились деньги, он обладал довольно привлекательной внешностью и походил на Джорджа Сандерса. Однако он был женат.

Хаджхай сочетался браком с моей мамой после ее развода, как раз вовремя, чтобы заплатить по счету мисс Портер. Папа снова был на мели и не присылал нам ничего, кроме открыток с изображением «Рэкет Клаба»: «Не забудьте почистить ваши зубки». Джеки было одиннадцать, мне — семь лет. Это напутствие предназначалось мне. Джеки же он писал: «Оп-оп, гоп-гоп и галоп, паталоп, тагалоп-тагалоп!» — он купил ей лошадь, Плясунью. Джеки звала ее Донни.

Бартон жил прямо напротив входа в Букингемский дворец. Я говорю о настоящем входе, которым пользовалась королевская семья. Тот, что спереди — это для туристов, которых не было. Война была еще свежа в памяти. Фашисты растоптали не все, однако с высоты Парламентской башни еще были видны оставленные Гитлером следы. Все носились в поисках квартиры за умеренную плату. Наша была дорогущая, но ее оплачивало посольство. В вечер нашего бракосочетания мы окунулись в светскую жизнь и не выныривали из нее в течение четырех лет.

На моей свадьбе папа танцевал с Дженет, моей матерью.

Я уже говорила вам, что Барт был добрый. Жизнь ему казалась игрой, в которой следовало дать сопернику шанс выиграть хотя бы два очка. «Одного недостаточно», — пояснял он. В противном случае Барт чувствовал бы себя одиноко. Он вставал, чистил зубы, целовал меня и отправлялся в посольство. По вечерам он целовал меня, наполнял наши бокалы, переодевался и мы окунались в светскую жизнь. У нас было очень тесно, но какое это имело значение? Мой друг, вы не можете представить, какой в те времена была светская жизнь!

Читать дальше