Владимир Лорченков - Воды любви (сборник)

…перечитав письмо, Коля задумчиво кивнул. Налил Володьке и Наташке. Со всего класса осталось их трое. Громозека не то, чтобы соврала. Просто – как понимали теперь ребята, – пожалела и не сказала все. И сейчас, в 2020 году, сидя на кухне московской квартирки Коли, – откуда он старался не выходить, чтобы не попасть на перо таджикам, владевшим безраздельно Арбатом, – ребята понимали это.

– Может мы бы их и не замочили бы, – сказал молдаванин Володька с румынским акцентом.

– Эх ребята да чего париться, – сказала Наташа.

– Я вот «Оливье» настрогала, диск Пугачевой послушаем… – сказала она.

– И то верно, – сказал Коля.

– Нет смысла жалеть о прошлом из будущего, – сказал он.

– И уж тем более, о будущем из прошлого, – сказал он.

Ребята кивнули и выпили по первой. Покривились. Дальше пошло легче. К вечеру Володя и Коля подрались. К полуночи отрахали Наташу по очереди, а за полночь рискнули выйти купить еще и, когда вернулись, трахнули Наташу сразу вдвоем. Глубокой ночью заснули, тревожно вздрагивая во сне, прижимаясь каждый своему боку Наташи. Бормотали, дергались во сне губы. Как все мужчины, были слишком уставшими.

Бедные мои, бедные, бедные, думала Наташа. Прижимала мужские головы к потяжелевшим грудям. Смотрела в потолок безучастными глазами каменной скифской Мадонны.

Не было в них ни прошлого, ни будущего.

Было только то, что есть.

Иван и Джику познакомились на аэродроме в Баграме.

Песок хрустел на зубах бойцов, в воздухе летали пыль, осколки мин, и рваные клочья тел. Командование советской группировки войск в Афганистане засыпало страну пушечным мясом. Мясо сбрасывали в контейнерах из картона, чтобы они рассыпалось уже в воздухе. Грузовые самолеты барражировали над пропахшими солнцем долинами и лугами Афганистана, клевали горы огненными укусами ракет «Град» и противопехотных мин. Разбрасывали бомбы из хвостовых отделов вертолетов бортовые стрелки. На бортах работали хвостовые стрелки. Так было надо. Врага путали. Коршунами взлетали над искрящимися долинами Панджшера сталинские соколы. Зорко оглядывали окрестности летчики, осторожно ступали по пыльным трактам старинной страны минеры и разведчики.

Шел второй год войны в Афганистане.

Рядовой Советской Армии Иван Сидоров, лежа в низине Пянджа, мечтал о глотке ледяной воды, холодной, как Манька поутру. Да и ночью тоже не радовала, подумал с досадой Иван, и сплюнул. Это была ошибка. С плевком ушли последние запасы воды в организме. Иван понял, что конец близок. Тем более, что подкрепления явно не намечалось, боеприпасы, конечно, закончились, и его – само собой, – бросили в долине одного, прикрывать проход нашей колонны.

– Вот тебе автомат «Калашникова» и учебная граната, боец, – сказал сурово прапорщик Охраменко.

– Служу Советскому Союзу! – нервно выкрикнул Иван, и отдал честь.

– Держись, пока сможешь. А там прибудет тебе подкрепление, – пообещал прапорщик.

– Служу Советскому Союзу, – крикнул Иван.

– Жене, детям, что передать? – спросил прапорщик.

– Служу Советскому Союзу! – крикнул Иван.

Тут только Охраменко понял, что рядовой Иванов оглох. Глухого не жалко, подумал Охраменко. В это время застрекозила, спускаясь с неба, махина вертолета «Черная Акула», перевозившего наших бойцов над степями Афганистана, и показалось запыленное, улыбчивое лицо пилота. Рукой он показывал, что можно залезать в вертолет по веревке, сканатившейся с вертолета огромедной плетью. Охраменко поплевал на руки и полез. В это время навстречу ему по веревке пополз какой-то рядовой, явно новобранец.

– А ты куда? – спросил его, ласково щурясь, батяня Охраменко.

– Я это… подкрепление! – отрапортовал боец, отдав честь одной рукой, и повиснув на другой.

– Не положено, – посуровел батяня Охраменко.

– Вот приказ, – дрожащим от обиды голосом сказал боец, поправил пенсне, и протянул прапорщику приказ.

Действительно, в приказе было написано, что боец С. Петров высылается в Панджшерское ущелье, вместе с бойцом Ивановым сдерживать наступление 5—тысячной группировки отборных наемников из Пакистана. Прапорщик вздохнул.

– На, боец, – сказал он, и протянул очкарику медальку «50 лет Военно-Вооруженным Силам СССР».

– Это талисман, – сказал Охраменко.

Крепко, по-мужски, – что удивительно, так как Охраменко был женщиной, вольнонаемницей из контингента советских граждан в Афганистане, – пожал руку бойцу и полез наверх. Не долез… За пару метров до вожделенного люка борта, чернеющего жадной пастью, схватился за сердце, коротко вскрикнул.