Ярослав Питерский - Падшие в небеса

Валериан сидел молча и слушал это истеричный монолог. Он удивлялся, как быстро они поменялись местами.

— Валериан, пойми, ты останешься ни с чем. У тебя нет ничего. Нет квартиры, нет машины, нет работы. Ты сам существуешь только для себя. И главное у тебя нет друзей. Кому ты нужен, ты же пропадешь! Скрябин грустно усмехнулся:

— Поэтому ты мне так долго врала? Ты изменяла мне и давала повод надеяться тому, тоже ничтожному человеку, а сама просто жалела меня? Нет, ты жалела себя!

Лидия осеклась. Нет, не это она ожидала. Она не хотела такого разрыва. Слишком трагичный конец их брака. Люди не должны расставаться в такой злобе. Нет. Это не правильно! Они могут навредить себе и друг другу, если все произойдет вот так резко и неотвратимо. Но с другой стороны, не этого ли она добивалась? Не к этому ли стремилась. К свободе! Внутренней свободе, физической свободе! Не прятаться и не врать! Просыпаться рано утром с любимым человеком и не бояться! «Вилор! Он теперь так близок! Он открыт для меня! Вилор любимый!» — мысли крутились в голове. Скрябина не могла разобраться с собой. Это страшно. Когда человек в сомнениях к самому себе! Нет, надо искать выход! Выход есть всегда! Лидия встала, свысока посмотрев на мужа, неожиданно спросила:

— Валериан, что с нами? Мы стали не те! Он с удивлением посмотрел ей в глаза.

— Мы не должна так расставаться. Все должно быть красиво. Даже наш развод. Опомнись! Не делай глупостей! Ты заставляешь меня быть жестокой!

— Хм, я ничего не делал! Я просто сказал правду!

— Прости! Прости меня! Я сорвалась! Я не хотела! Прости!

— Ты о чем, об измене? Лидия задумалась. Она говорит не о том.

— Лидия мы не можем быть вместе. По крайней мере, в ближайшее время. Я не хочу тебя видеть. Прости. Лидия улыбнулась. Она вновь заплакала. Сквозь слезы тихо спросила:

— Ты намекаешь, что мне надо уйти? Скрябин покосился на нее.

— Я говорю, что кто-то из нас должен уйти. Хочешь, уйду я. Просто я бы не хотел, что бы ты сюда привела его! Я не хочу, что бы он спал на моей кровати. Просто не хочу! Может, ты выполнишь мое последнее желание? Лидия кивнула головой. Она не верила в то, что происходит. Она так боялась этого момента и так его хотела и вот теперь! Нет, они не должны расстаться врагами иначе эта ненависть может помешать им с Вилором!

— Хорошо, Валериан! Я уйду сама! Но сначала мне надо знать, куда мне уходить!

— Хм, что он может еще тебя и не принять? Странная у вас любовь!

— Прошу тебя не надо! — оборвала Скрябина Лидия. — Он просто живет не один.

Мне нужно хотя бы спросить из вежливости. Вот и все. И прошу тебя, не лезь в эти отношения. Будь благороден! Скрябин не ответил. Он молча вышел из кухни. Впервые за много дней после той страшной сцены в редакции, его потянуло писать. Валериан зашел в комнату, закрыв за собой дверь, уселся за клавиатуру.

Белое солнце. Белые облака и совершенно, нежно-голубое бездонное небо! Он уже видел когда-то эту картину. Он уже видел ее! Да, да, этот белый свет, совсем яркий, но глаза от него не устают. Пелена без границ. Просто свет. Движение вперед. Он видел это уже! Движение навстречу этому загадочному свету, охватившему все вокруг. Все! Нет ничего больше! Движение и свет! Откуда это повторение. Тогда, тогда там, в тюремной больнице. Он опять видит это, эта же картина. Туман мягкий и обволакивающий. Но ветра не чувствуется. Воздух не бьет по щекам. Какие-то расплывчатые контуры. Предметы проплывают рядом. Длинный коридор. Очень длинный. Он похож на туннель, но стены сделаны как из стекла, матового стекла… Как хочется здесь остаться, как хочется. Нет, это не может быть реальностью. Нет. Если он мыслит, значит, это не может, быть реальность. И вдруг, противный писк. Вернее попискивание. Такое методичное и нудное. Пик. Пик. Пик. Время, это время. Оно считает. Интересно, что время считает долг. Почему оно считает? Почему оно решило, что дает в долг? Человек ничего не просил у времени. И ничего не занимал. А время ему постоянно считает. Свой долг. Вернее долг человека перед временем. Как странно. Долг за то чего никогда не брал! А может это Бог дает человеку кредит временем? А потом считает долги? Нет. Бог не может этого делать. Бог не ростовщик. Он добрый. Пик. Пик. Пик. Не куда не уйти от этого счета. Пик. Пик. Шорох. Еще, какое-то движение. И опять пик. Пик, Пик. Это конец. Раз нет ничего больше, это конец. Все. Больше ничего не будет. Стоп. Кто-то говорит. Откуда этот голос?

— Нет, не думай. Ты не умер. Как бы ты этого не хотел. Ты не можешь умереть раньше времени, — слышен певучий баритон. Он говорит очень красиво. Этот человек говорит очень красиво.