Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— Мне, что в пакет бутылку, что ли в передачу положили?! А?!

— Это уже не твое дело поэт! Твоя передача теперь общая! А то, что тебе положили так это все по высшему разряду! Так что пей! Ты молодец поэт! Пей! — пробасил здоровенный детина, с выражением лица похожего на одного из безрассудных монстров голливудского фильма ужасов. Его сосед толстый и лысый мужик с огромным наколотым крестом на груди весело чмокнул губами и присвистнул:

— Ты с братвой харчами поделился, значит, настоящий мужик. Значит молодец. Давай за вход в нашу коммуну как говориться. Вилор пожал плечами и неохотно медленно выпил, сморщился и выдохнул воздух из легких. Саша Канский протянул ему кусок колбасы с хлебом:

— Вот молодца! Ты смотрю клюв, немного приподнял! Кто к тебе на свиданку-то пришел?! Щукин вновь обвел новоявленных друзей сокамерников взглядом:

— Слушайте, а как водку-то допустили ее ж нельзя передавать? — не унимался Вилор. Саша Канский хлопнул себя по лбу ладошкой и засмеялся:

— Вот дуралей! Кто ж твой грев проверять-то будет?! Так шманули немного, посмотрели, что оружия нет и все! А, что водка,… так это по норме! Ты ведь у нас вроде как особый каторжанин! Вот и грев у тебя особой почтой доставлен! Так что собирал твою посылку, человек сообразительный,… знал, что надо в хату передавать… Щукин опять обвел взглядом соседей и непонимающе, как-то растерянно переспросил:

— Так, что водку пропустили по блату что ли? В камере разнесся смех. Арестанты довольные таким искренней наивностью Щукина хохотали от души. Вилор тоже непроизвольно улыбнулся. Саша Канский толкнул его в плечо и, вздохнув, громко гаркнул:

— Ладно, братва! Как говорится в нашей хате все в порядке, так что выпьем за это! Застучали железом кружки, зашуршали одежды, послышался одобрительный гул. Со стола, как по команде начали исчезать куски хлеба колбасы и другой еды. И хоть водки было совсем немного, буквально по несколько капель в каждую кружку, процесс ее распития тут в заключении, был словно священный ритуал, каждый, как мог, старался погромче выдохнуть и смачно крякнуть.

— Ты пойми поэт, если у тебя тут есть филки и связи, то в тюрьме можно все! Наркоту, водку и даже бабу!.. Сводят на свиданку, порезвишься,… главное иметь связи положение и филки,… все, как на воле, только, как говорится, более откровенно выделено красками! — поучительно философствовал Канский. Вилор печально кивнул головой:

— Я уже понял. У нас в стране все по подобию зоны.

— Да ладно тебе кручиниться! Поэт! Расскажи, как и кто к тебе на свиданку приходил? Кто свиданку-то тебе так вот замутил? — допытывался Саша Канский.

— Дед приходил…. И Вика.

— О! Что за Вика? Сестра что ли? — вскинул бровь лысый здоровяк справа.

— Нет, не сестра…

— Кто?! Та краля что ли? Еще одна баба?! — Саша Канский вульгарно указал на грудь.

— Да не баба,… девчонка она еще. Молодая, вздохнул Вилор. Он вдруг, представил лицо Виктории. Ее глаза, печальные и в тоже время какие-то озорные и лукавые. Она как смесь огня и пламени взрывная и бесстрашная готовая на самый сумасбродный поступок. Она смотрит на него и ждет,… ждет.

— Ну, так это хорошо поэт… что она молодая и головастая! А главное верная! Представь не каждая вот так человеку, который в крытке за мокруху парится, грев такой приготовила. Как я понял тебе эта Вика и снарядила такую царскую посылку. Грев то на славу и тушенка, и сгущенка и курево и чай и водки припасла,… нет поэт, ты это цени. Эта телка хорошая и знает что делает! Ты за нее держись поэт… Она наверняка и свиданку тебе организовала! И не бесплатно, как я полагаю. А значит, у нее есть и филки и связи! Ты поэт дураком не будь! Коль хочешь за свою бабу убитую отомстить так и воспользуйся… этой телкой. Вилор вздохнул и как-то ритуально обвел камеру взглядом. Соседи многозначительно притихли и внимательно смотрели на него, словно ждали реакции…

— Хм, странно все как-то! Сам говорил о несправедливости и о беспределе, — он покосился на Канского. — А вот так вот говоришь, что бы я человеком воспользовался. Она-то тут причем?! Она от сердца всего мне все это организовала. А ты вот так меня подталкиваешь ее использовать? Не хорошо как-то это… Саша Канский вздохнул и махнул рукой:

— Да ты поэт, сам не знаешь, что в жизни хочешь! Нельзя вот так раскисать. Сам вот говорил, что тебя подставили, если тебя подставили отсюда тебе надо выйти и тут, все способы хороши! А если тебе эту Вику жалко так и не кидай ее! Просто не надо шанс данный Богом упускать. Коль девка тебе от чистого сердца добра хочет! Послушай меня поэт! Все равно одному нельзя в жизни, к бабе какой-то все равно тебе пристать придется, ту-то, Лиду свою, все равно ты не вернешь! Так, что давай поэт, Вика товй шанс и вон выпей еще дозу и подумай, что я тебе советую! — нравоучительно и добродушно говорил Канский.