Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— Да? Так к чему тогда, все эти проповеди? Все эти богословия?! Если ты сам говоришь, что идеального общества на земле не построить?

Иоиль посмотрел на старика и грустно улыбнулся. Клюфт увидел, как блеснули его глаза. Они блеснули добротой, огоньком надежды… Богослов тихо сказал:

— Да не построить,… но человек живет надеждой. Верой в хорошее, верой в Бога, только так, он сможет получить то,… к чему стремится.

— В раю что ли? — хмыкнул Клюфт.

— Понимай, как знаешь… Клюфт, вздохнул, он опустил голову и грустно сказал:

— Все это правильно конечно, что ты мне тут говоришь, и все же что мне делать с моим горем? Как мне помочь внуку?

Богослов задумался, так, по крайней мере, показалось Клюфту. Павел Сергеевич с надеждой ждал ответа. Он верил, что Иоиль, поможет, даст совет!

— Скажи мне Клюфт, а ты готов ради того, что бы твой внук вышел из тюрьмы, сам совершить грех? Павел Сергеевич, не раздумывая, ответил:

— Конечно, конечно. Ради внука я готов на все! Пусть я будут расплачиваться за грехи! Пусть! Богослов усмехнулся, он покачал головой и тяжело вздохнул, Иоиль продолжал смотреть в телевизор.

— Странно как-то все это, сам, только что говорил, что твой внук мучается за чужой грех, а тут мне же говоришь, что сам готов ответить за чужой грех.

— Да, но это совсем другая ситуация!

— Ситуация всегда одна. Вот человек, который совершил зло, за которое теперь обвиняют твоего внука, он как должен, по-твоему, понести наказание?

— Как, как,… по закону…

— По какому закону, человеческому?

— Ну, да… Богослов встал с кресла, он подошел к Клюфту и, глядя на него сверху вниз, тихо сказал:

— Пошли… Клюфт как завороженный, тоже поднялся со своего места, он, посмотрел на лицо Иоиля, но вновь не смог разобрать его черты, их скрывал полумрак. Богослов повернулся и медленно двинулся вперед. Он словно плыл по квартире, не касаясь ногами пола. Клюфт расслышал лишь шуршание длинного плаща. Они пришли на кухню. В темноте Павел Сергеевич не мог разобрать, что же собрался делать богослов.

— Значит, ты готов совершить грех, что бы помочь своему внуку?

— Без сомнений,… - буркнул старик.

— Тогда все что тебе надо ты найдешь за мусорным ведром…

— Где?!.. Но богослов не ответил, он стоял и молчал. Клюфт наклонился и открыл дверку шкафчика, где стояла мусорное ведро. Рассмотреть, что-то в темноте было не возможно, старик обернулся и хотел и увидел, он один в темноте помещения. Богослов исчез…

Клюфт напрягся и тяжело дыша, подошел к включателю. Дрожащей рукой он нажал на клавишу… …Он все так же сидел в кресле,…. напротив него мигал и бурчал телевизор. Павел Сергеевич встал и с опаской посмотрел в коридор. Где-то в глубине он увидел полоску света, она пробивалась из щели кухонной двери. Клюфт медленно прошел и потянул ручку…

В кухне горел свет. Старик с волнением смотрел на шкафчик, где стояло мусорное ведро. Он не решался открыть дверку. Он боялся, что сон окажется просто сном… и ничем более… И все же пальцы тянулись к ручке… За ведром Клюфт увидел что-то серое и металлическое. Он нагнулся и встал на колени, что бы лучше рассмотреть. Когда Павел Сергеевич отодвинул ведро, то увидел, что на полу возле самой стенки лежит кухонный нож,… его лезвие было заляпано красно-коричневыми бурыми пятнами.

— Спасибо тебе богослов,… - пробурчал Клюфт и зажмурил глаза.

— С вещами на выход! — ревел конвоир в коридоре. Обитатели камер засуетились и зашумели. Лязганье замка и скрип большой железной двери известили, что к изолятору временного содержания РОВД подъехал автозак… Послышались маты и проклятия. Дежурные по ИВС начали выводить в коридор тех арестантов, кого полагалось этапировать в тюрьму. Вилор сидел на нарах и не знал, что делать. Одинокий арестант в камере, беспомощен, если он первый раз попал за решетку. Одевать или нет туфли? И вообще повезут ли тебя в тюрьму? Но ждать и гадать долго не пришлось, дверь в камеру отворилась и появившийся на пороге милиционер грубо гаркнул:

— Щукин Вилор Андреевич?!

— Да,… - неуверенно ответил Вилор.

— Ну, что сидишь?! Вставай и пошел в коридор! На тюрьму поедешь!

Вилор торопливо надел туфли и выскочил из камеры. В коридоре, словно в очереди к врачу стояли несколько человек. Они ждали очереди подойти еще к одному милиционеру, который сидел за столом и заполнял, какие-то бумажки.

— Фамилия, статья! — покрикивал он на арестантов. Те безропотно бубнили ему свои данные и, забирая какие-то узелки и сумки, выскакивали в другой коридор. Дошла очередь и до Вилора: