Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— Осторожней! — услышал он голос за спиной. — Ты мне пока нужен целый и невредимый,… пока! — угрожающе прозвучали слова мужчины в штатском. Пройдя через помещение дежурной части, они вышли в коридор райотдела милиции. И тут Вилор встал как вкопанный, оказавшись за этой границей, свободы и несвободы, он оказался под прицелом десяток глаза. Посетители РОВД, которые стояли и сидели на лавках в ожидании приема, все как один внимательно уставились на него. Щукин ощутил себя голым на свадьбе.

Грязная все заляпанная рубашка и джинсы. Помятое лицо и главное руки скованные наручниками за спиной! Что чувствует человек, на которого в первый раз надели наручники? Обычному человеку никогда не имевшему дело с милицией это неведомо! Да и обычные люди об этом и не задумываются! Что об этом думать! А жаль! Человек, лишенный свободы двигать руками — это униженный человек! Наручники это не просто средство ограничения движений конечностями, а специальное приспособление лишение человека его достоинства!

«Что думают эти люди, глядя на меня? Что они могут думать обо мне? Они думают, что я злодей и подонок. Что я мерзкий тип и подлец которого вот так как собаку на поводке водят по коридорам милицейского отдела? Собаку?… Странно, как странно, но я тысячу раз видевший собак на цепи, собак на поводке никогда и не мог подумать каково это быть несвободным? Как собаки это терпят? Как они могут сносить все это, целую жизнь? Вот так, подчиняться воле хозяина, ходить с ярмом на шее и таскать цепь и поводок ради миски яды, ради брезгливого поглаживание человеком за ухом?! Нет, теперь становится понятным, почему собак так ненавидят коты и… волки! Почему кошки и волки презирают собак! Как их не презирать, если собаки готовы добровольно быть рабами людей!» — грустно подумал Вилор. — «Почему, почему со мной тут обходятся как с собакой? Почему меня водят как пса на поводке?»

— Иди, давай! Что встал! — вновь окрик за спиной. Нет, как стыдно, как противно вот так, идти с видом военнопленного. Идти, низко опустив голову! Но Вилор шел, он вынужден был идти!

С каждым шагом он двигался все быстрее и быстрее. Высокий, еле-еле поспевал за ним. Они подошли к межэтажной лестнице, что находилась в самом конце коридора.

— Поднимайся в кабинет номер двести десять! — прозвучала команда конвоира в штатском. Вилор скакал по ступенькам как сайгак, не смотря на боль в ногах. Стыд гнал его вперед. Быстрее, быстрее, что бы люди, не видели этого позора! Быстрее! Возле двери с номером двести десять он остановился. Тяжело дыша, Вилор закрыл глаза и облокотился на стену. Незнакомец в сером костюме тоже запыхался от этого спринта по милицейским коридорам.

— Ну, ты и бегать! Ты что бегучий? Смотри если на рывок пойдешь, ноги переломаю! — зло бросил незнакомец. — Ладно, что встал? Заходи в гости! Сейчас мы с тобой душевно разговаривать будем! — величаво произнес высокий и толкнул дверь под номером двести десять.

В кабинете было сильно накурено. Вилор даже зажмурил глаза от едкого табачного дыма, но через несколько секунд все же с трудом осмотрелся. В помещении вдоль стен стояли два старых облезлых письменных стола, большой коричневый несгораемый шкаф в углу и тумбочка, на которой возвышалась большая печатная машинка. На подоконнике Вилор рассмотрел стеклянный графин с водой и два граненых стакана.

— Это этот что ли потрошитель? — услышал низкий голос Щукин. Вилор посмотрел в угол помещения и с удивлением увидел, что прямо за дверью, словно огромная старая колоша чернеет корявый обшарпанный диванчик, на котором полулежал какой-то человек в синей рубаке и темных брюках. Он дымил сигаретой и, как-то хитро сощурив левый глаз, пялился на Щукина.

— Да, это он. Надо вот допросить и оформить, — мрачно ответил высокий в сером костюме. Он небрежно выдвинул обыкновенный стул и поставив его на центр комнаты:

— Ну, Щукин, садись! Вилор с неохотой подошел к стулу и, хотел уже присесть на него, но высокий человек в сером костюме резко потянул Щукина за скованные наручниками руки и, заведя их за спинку стула, толкнул Вилора на сиденье. Тот застонал от боли.

— Что ручки больно? — язвительно спросил высокий. — Потерпеть придется, — он уселся за письменный стол и, достав из ящика листок бумаги, пошарился в карманах и положил рядом с листком пачку сигарет зажигалку и шариковую ручку. Вилор с тревогой наблюдал за хозяевами кабинета и молчал. Говорить ему этим мрачным людям ничего не хотелось, тем более что вновь стало страшно. Человек, который лежал на диване, медленно встал и, подойдя к двери, задвинул щеколду, затем он подошел совсем близко к Вилору и мрачно сказал: