Орхан Памук - Черная книга

Любой человек, живущий всю жизнь ожиданием имперского трона, обречен на безумие; перед любым, кто видит, как сходят с ума ожидающие того же трона старшие братья, стоит дилемма «сойти или не сойти с ума»; человек сходит с ума не потому, что хочет этого, а потому, что не хочет, и это невольно превращается в навязчивую идею; каждый наследник в годы ожидания хоть раз да задумывается над тем, что его предки, едва усевшись на трон, убивали остальных братьев, а потому мучились, не могли жить спокойно и сходили с ума; каждый наследник, обязанный знать историю государства, на трон которого сядет, в любой книге по истории прочтет, как один из его дедов, Мехмед III, став падишахом, предал смерти девятнадцать своих братьев, среди которых были и грудные младенцы; вынужденные читать рассказы об убивающих своих братьев падишахах, наследники обречены на сумасшествие; потому что невыносимо жить, ожидая каждый миг удушения, отравления или другого вида убийства, которое потом будет объявлено самоубийством; в этом положении сойти с ума, что означало: «я выхожу из игры», было самым легким путем бегства для наследников, которые ждали, конечно, трона, но это было равнозначно ожиданию смерти; «сойти с ума» означало избавиться от контроля доносчиков падишаха, от заговоров и ловушек интриганов-политиков, которые проникали к наследникам сквозь цепи доносчиков; «сойти с ума» означало избавиться от невыносимых мечтаний о троне; любой наследник, бросив взгляд на карту империи, трон которой он мечтал занять, понимал, как огромны, беспредельны земли, которыми он будет управлять, взяв на себя всю полноту ответственности; наследник, не испытывающий робости при осознании масштаба будущей ответственности, просто не мог не считаться сумасшедшим. Всякий раз, перечисляя причины сумасшествия наследников, Осман Джалалиддин Эфенди говорил: «Я понимаю, сколь безгранична и величественна Османская империя, а потому я разумнее всех, кто ею сегодня управляет».

Став третьим в очереди на престол, он весь отдался чтению: каждый наследник, который воспринимал свое восхождение на трон не как чудо, а как нормальный жизненный процесс, думал о том, что должен подготовить себя к предстоящему событию, и верил, что может сделать это с помощью книг. Он читал страстно, увлеченно, словно глотал страницы, и из каждой книги извлекал «полезные идеи», обращенные в будущее; чтобы не сойти с ума и сохранить веру в то, что он в ближайшее время осуществит свои блестящие идеи в будущем счастливом Османском государстве, он решил избавиться от всего, что напоминало ему о беспечной детской жизни в течение двадцати девяти лет: он оставил жену, детей, старые вещи и привычки во дворце на берегу Босфора и перебрался в Охотничий дворец, где ему предстояло провести двадцать два года и три месяца. Наследник неоднократно говорил, что первые шесть лет в Охотничьем дворце были самым счастливым периодом его жизни.

«Потому что, — объяснял он, — в то время я только читал и думал только о прочитанном. Потому что те шесть лет я прожил исключительно с мыслями и голосами писателей, книги которых читал». И добавлял: «Но за эти шесть лет я ни разу не сумел стать самим собой. Я не был собой и, может быть, поэтому был счастлив, но обязанность падишаха-не быть счастливым, а быть самим собой!» Дальше непременно следовала фраза, записанная Писцом в тетрадях тысячи раз: «Не только падишах, каждый человек должен быть самим собой».

Свое открытие Наследник называл «самое крупное открытие» и «цель моей жизни»; сделал он его и продиктовал запись о нем на исходе шестого года жизни в Охотничьем дворце: «В мечтах я уже сел на трон Османов и гневно упрекал воображаемого падишаха (себя), решая какой-нибудь государственный вопрос. Я обличал, как Вольтер, этого правителя, созданного собственной фантазией, и вдруг замер, осознав, в какое положе-ние.я попал. Человек, являющийся в моем воображении тридцать пятым османским падишахом, был словно бы не я, а Вольтер или кто-то, подражающий Вольтеру. Тогда-то я впервые ощутил весь ужас того, что падишах, направляющий жизнь миллионов и миллионов рабов своих, правящий странами, которые на картах выглядят такими огромными, является не самим собой, а кем-то другим».

«Приняв решение быть истинным падишахом, а не тенью кого бы то ни было, я понял, что должен избавиться от книг, прочитанных не только за последние шесть лет, но и за всю мою жизнь,-диктовал Наследник, начиная рассказ о следующих десяти годах своей жизни. — Чтобы быть не кем-то, а самим собой, я был обязан избавиться от книг, писателей, историй, голосов. Это заняло у меня десять лет».