Доминик Дьен - Голубой дом

Майя ждала доктора Бернштейна. Сквозь открытую дверь, ведущую в кухню, виднелось множество людей в зеленых халатах — дневная смена, которая завтракала перед началом работы. Запах крепкого кофе был сильнее, чем тошнотворный запах медикаментов. На столе стояли тарелки со свежими круассанами. Майе захотелось взять один. Она сглотнула слюну. Это легкомысленное желание смутило ее.

Наконец Бернштейн появился. Он снял пластиковые бахилы и маску и небрежно бросил их в мусорную корзину. Потом пожал Майе руку. Она нашла его привлекательным — голубые глаза, благородная седина. Вместе с тем он выглядел усталым.

— Как дела у отца, доктор?

— Он приходит в себя немного медленнее, чем обычно в такой ситуации. В больнице Кошен вам объяснили суть операции?

— В общих чертах. Доктор Бенамер мне сказал, что нужно заменить участок аорты дакроновой вставкой. Так?

— Именно. Вы знаете, что это сложная операция?

— Нет, доктор Бенамер мне сказал, что она достаточно проста… Хотя я сомневаюсь, что операция на сердце…

— Теоретически подобное вмешательство несложно, это правда. Но сама процедура трудная. Представьте себе, что нужно заменить участок трубопровода, и притом чтобы вода не переставала течь. Для этого нужно отвести жидкость по запасной трубе. Применительно к операции это значит, что кровь, питающая сосуды мозга и другие артерии, не должна останавливаться. Для этого применяют так называемую экстракорпоральную циркуляцию…

Майя не понимала, куда он клонит. Она видела, что он пытается объяснить ей суть операции популярно, но чувствовала себя так, как будто заблудилась в густом тумане.

— Через подвздошную вену, — продолжал врач, указывая на область паха, — кровь выводится из тела, потом насыщается кислородом и снова вливается в артерии. Одновременно с этим останавливают сердце…

— Вы остановили ему сердце! — не веря своим ушам, воскликнула Майя. Для нее это прозвучало особенно жутко.

— Да, понизив температуру тела примерно до двадцати градусов.

— Я не знала, что можно вот так остановить сердце… И после операции он пришел в себя?

— Да. Самым сложным моментом в случае с вашим отцом было то, что кровь полностью прекратила циркулировать. Иначе говоря, на двадцать минут все жизненные процессы остановились. Мозг был защищен благодаря холоду. Когда все идет нормально, примерно в девяноста процентах случаев мозг не повреждается и аорта вновь начинает питать кровью мозговые сосуды.

— А в случае с моим отцом что произошло?

Майя почувствовала слабость во всем теле. Она бы с удовольствием выпила чашку кофе и съела круассан. Врачам стоило бы беседовать с родственниками больных за столом на кухне, а не в коридоре, где трудно устоять на подкашивающихся ногах.

— Как я уже говорил, ваш отец приходит в себя медленнее, чем обычно. На данный момент нет поводов для беспокойства, потому что, разумеется, действуют факторы сильного наркоза и временного прекращения циркуляции крови. Просто нужно проявлять осторожность.

— А что может случиться?

— Возможно, придется делать внутримозговое вливание…

— Это очень рискованно?

— Прежде чем обсуждать степень риска, нужно сделать повторную электроэнцефаллограмму чтобы заново оценить ситуацию.

— А потом?

— Позвоните мне сегодня во второй половине дня, и я надеюсь, что смогу сказать вам больше.

— До которого часа вы пробудете здесь?

— Примерно до восьми вечера. Если все будет хорошо.

— Вот как? Но ведь вы здесь со вчерашнего утра. Неужели вы не устали?

— Обычное дело для больниц — ужасающая нехватка врачей и медсестер. Все упирается в бюджет… А сейчас езжайте домой.

Он слегка улыбнулся и пожал ей руку. Но Майя чувствовала, что мысли его где-то далеко.

Несмотря на толстую стеклянную дверь, Майя слышала тонкое попискивание реанимационной аппаратуры. Она спрашивала себя, как можно изо дня в день находиться между жизнью и смертью и как врачи и медсестры могут переносить такой стресс. Люди, работающие в больницах, всегда вызывали у нее восхищение.

В зале прибытия Южного Орли Майя лихорадочно ждала самолета компании «Эйр-Либерте». Наконец за спинами спешащих деловых людей она заметила Мориса. На нем была вельветовая куртка, несмотря на тридцать градусов в тени. Майя улыбнулась. Жители Юга всегда представляют себе Париж холодным и дождливым, даже летом. Морис обхватил ее лицо ладонями и прижал губы к ее губам. Его поцелуй был жадным и страстным.