Чак Паланик - Призраки

В окно лился солнечный свет, Кассандра сидела в кровати, опираясь спиной о подушки, и наблюдала за птицами, парившими в голубом небе.

Ее пальцы и грудь были обмотаны белыми бинтами. Рука, державшая карандаш, двигалась лишь для того, чтобы зарисовать птиц, паривших в небе. Альбом лежал у нее на коленях.

Миссис Кларк сказала:

— Кассандра, солнышко? Надо рассказать полиции все.

Если это поможет, в больницу может прийти гипнотизер. Следователь принесет анатомически детализированных кукол для наглядной беседы.

Кассандра по-прежнему наблюдала за птицами. И зарисовывала их в альбоме.

Миссис Кларк сказала:

— Кассандра? — и прикоснулась к перебинтованной руке-дочери.

И Кассандра взглянула на мать и сказала:

— Этого больше не повторится. — Снова глядя на птиц, Кассандра сказала: — По крайней мере, со мной… Она сказала:

— Я была жертвой себя самой.

Снаружи, на автостоянке, телевизионщики готовились к спутниковой трансляции; на крыше каждого микроавтобуса стояла «тарелка». Ждали только сигнала от ведущего в студии. Корреспонденты «с места событий» вертели в руках микрофоны и совали в уши наушники обратной связи.

В течение трех месяцев в городе, где они жили, все было оклеено объявлениями «Пропала девочка». Там была фотография Кассандры Кларк в форме капитана команды болельщиц. На фотографии она улыбалась и трясла светлыми волосами. В течение трех месяцев полиция допрашивала детей из ее школы. Детективы опрашивали людей, работавших на автобусной станции, на вокзале, в аэропорту. По местному телевидению и по радио передавали сообщения с перечислением примет пропавшей: вес 110 фунтов, рост пять футов шесть дюймов, зеленые глаза, светлые волосы до плеч.

Собаки-ищейки обнюхали ее юбку для выступлений в команде болельщиц и взяли след, который привел их к скамейке на автобусной остановке.

Сотрудники службы спасения на катерах провели все озера, пруды и реки вокруг города, на расстоянии дня езды.

Ясновидящие и гадалки звонили и сообщали, что девочка жива и здорова. Она сбежала с возлюбленным и вышла замуж. Или ее убили, и закопали тело. Или ее продали в белое рабство, и тайком увезли из страны — в гарем какого-то там нефтяного магната. Или она поменяла пол, и скоро вернется домой, только мальчиком. Или ее держат взаперти, в каком-то дворце или замке, вместе с другими людьми, которых она раньше не знала и которые все калечат себя. Эта последняя ясновидящая написала пять слов на листочке бумаге и послала листок миссис Кларк. Там было написано корявым почерком, дрожащей рукой:

Писательский семинар в полном уединении.

Через три месяца все желтые ленточки, которые люди привязывали к антеннам своих машин, поблекли почти до белого. Никто не прислушивался к ясновидящим, их было слишком много.

Каждый раз, когда полиция находила тело молоденькой девушки, которое нельзя было опознать: сожженное, разложившееся или изувеченное до полной неузнаваемости, — у миссис Кларк замирало сердце, пока анализ ДНК или снимки зубов не показывали, что это не Кассандра.

К началу третьего месяца Кассандра Кларк улыбалась и встряхивала волосами уже на молочных пакетах. Всенощные бдения и молебны давно прекратились. Только фонд вознаграждения, учрежденный в местном отделении банка, еще вызывал какой-то интерес к этому делу.

А потом — чудо из чудес — ее нашли. Бредущую вдоль шоссе, в голом виде.

Там, в больнице, ее кожа казалась лиловой от синяков. Голова была обрита наголо. На пластмассовом браслетике у нее на запястье было написано: К. Кларк.

У нее взяли мазки на клетки пениса — медицинский эксперт сказал, что они, эти клетки, продолговатой формы, в отличие от круглых клеток влагалища. У нее взяли мазки на сперму. Полицейские детективы прошлись маленьким пылесосом по ее голове, рукам и ногам, чтобы проверить, нет ли там клеток чужой кожи. Они нашли волокна синего бархата, красного шелка, черного мохера. У нее взяли мазок изо рта: посев для выращивания ДНК в чашке Петри.

Полицейские психологи приходили к Кассандре в больницу, подолгу сидели у ее кровати и объясняли, как это важно, чтобы Кассандра выговорилась. Не держала в себе свою боль. Высказала все обиды.

Телевизионщики, работники радио, корреспонденты из газет и журналов дежурили на автостоянке; снимали свои репортажи на фоне окна больничной палаты Кассандры. Кто-то снимал, как другие снимают еще других, которые снимают ее окно. Чтобы показать, в какой это все превратилось цирк, словно это была истина в последней инстанции.