Чак Паланик - Призраки

Все сиденье ее кресла потемнело. Намокло. От воды, не от крови.

Когда Мисс Америка исчезает из виду, спустившись по лестнице, только тогда Директриса Отказ сдвигается с места.

Едва Мисс Америка исчезает из виду, Директриса Отказ идет следом за ней.

А мы все наблюдаем, записываем. Как Директриса идет, приподняв длинную юбку своего форменного наряда а-ля Клара Бартон, с белым фартуком, красным крестом на груди и складчатой шапочкой медсестры, пришпиленной к парику. Ее руки так крепко вцепились в ткань юбки, что кажутся синеватыми. Подбородок прижат к груди. Хмурый взгляд исподлобья.

Губы сжаты так плотно, что на стиснутых челюстях образовались заметные желваки. Директриса Отказ направляется следом за Мисс Америкой, почти беззвучно. Не громче, чем скрип наших ручек, пишущих по бумаге.

Мы все сидим, ждем истошного вопля.

Нужно, чтобы что-то случилось.

Что-то смачное, что-то мерзкое.

Мифология нас — только минус один претендент на гонорар.

Агент Краснобай, весь мокрый от пота, тяжело опускается на пол, ложится на бок, дышит неровно и сбивчиво. У него под кафтаном — широкие гаремные шаровары. Парик надвинут низко на лоб — для тепла. Он говорит, обращаясь к Недостающему Звену:

— В плане проверки твоей теории… — Агент Краснобай говорит: — Что ты натворил, кого убил?

— Чем ты займешься сегодня? — спрашивает Недостающее Звено. — Что ты сделаешь, чтобы оправдать свое существование?

Чтобы оправдать эту гору из мертвых животных и предков, на вершине которой — ты.

Недостающее Звено на сцене: злобный взгляд исподлобья, желтые глаза глядят из глубокой тени под нависающим лбом.

Глаза и нос словно вытеснены на маленькую полянку, небольшую открытую местность между кустистыми зарослями бровей и чащобой его бороды.

Руки свисают почти до колен, на костяшках пальцев — черный каракуль щетины.

На сцене вместо луча прожектора — фрагменты из фильма:

Проекция любительской киносъемки, в которой чудовище, покрытое рыжим мехом, ростом с всадника в седле, с вытянутой, заостренной макушкой, убегает из кадра.

Берег реки в ясный, солнечный день, на заднем плане — сосновый лес.

Это чудовище из киносъемки перекрывает фигуру Недостающего Звена, рыжие мохнатые груди болтаются на бегу, она оборачивается и смотрит.

Недостающее Звено говорит там, на сцене:

— Ты живешь лишь потому, что умер кто-то другой.

Кто-то жил, а потом умер, чтобы ты мог родиться и жить.

Эта гора мертвецов, они возносят тебя к свету солнца.

Недостающее Звено говорит:

— Все их стремления, вся их энергия, вся сила, которую они накопили…

Как ты ими распорядишься?

Как воспользуешься этим даром?

Кожаные ботинки, жареные цыплята, воины, павшие в битвах, будут лишь бесполезной трагедией, если ты не воспользуешься этим даром и бесцельно растратишь его, тупо пялясь в телевизор. За рулем в уличной пробке. В ожидании авиарейса.

— Как ты воспользуешься этим даром? — спрашивает Недостающее Звено.

Как ты докажешь, им, всем существам, которые были здесь до тебя, что их рождение, их труды и их смерть были все-таки не напрасны?

Как оказалось, это было не настоящее свидание.

Ну да, было пиво. И вполне симпатичная девушка. И бильярд в баре. И музыка в музыкальном автомате. Пара гамбургеров с яичницей, жареная картошка. Самая «свиданческая» еда.

Рановато, конечно, после смерти Лайзы. Но было приятно. Куда-нибудь выйти.

И все же эта новая девушка — она вообще не отводит взгляд. Ни разу не посмотрела на телевизор над баром, где идет футбол. Не забила ни одного шара, потому что не смотрит на шар, по которому надо бить. Ее глаза, они как будто пишут под диктовку. Стенографируют. Фотографируют.

— Ты слышал про эту погибшую девочку? — спрашивает она. — Она была из резервации, да? — Она говорит: — Ты ее знал?

Кедровые панели на стенах бара прокоптились от сигаретного дыма. На полу — толстый слой опилок, чтобы впитывать плевки пережеванного табака. Мерцающие рождественские гирлянды растянуты под черным потолком. Красные, синие, желтые огоньки. Оранжевые и зеленые. Некоторые огоньки мигают. В таких барах все можно: прийти с собакой или с оружием. Никто ничего не скажет.