Гийом Мюссо - Я не могу без тебя

Он приложил палец к ее губам, намекая, что есть вопросы, на которые не нужно искать ответа. Сказал, что уже поздно, ей пора спать, а сам прилег рядом и долго держал Нико за руку, пока не почувствовал, что она уснула.

Середина ночи, многоквартирный дом для малоимущих в Эссоне, на окраине.

Маленькая квартирка, свет выключен, везде темно. Над звонком – славянская фамилия. Внутри серо и уныло. В комнате на этажерке несколько книг, которые он ей советовал прочитать, на плеере – мелодии, какие он для нее списал. На стене – афиши фильмов, которые в этом году они посмотрели вместе. Под кроватью – красивая музыкальная шкатулка. Когда открываешь ее, спокойная музыка наполняет комнату. В шкатулке – несколько выцветших фотографий о далеком детстве на Украине. В ней столько всего… На самом дне – конверт. В нем – купюры: деньги, которые Мартен давал ей при каждом свидании. Нико не израсходовала из них ни единого евро, даже в худшие моменты, когда была готова на все, лишь бы добыть дозу.

Столько доказательств, что в этом году что-то произошло между ними. Несколько месяцев, небольшой отрезок жизни, но он запал ей в душу, а она – ему.

Она

Сан-Франциско

7 часов утра

Слабый проблеск начинающегося утра. Во рту – привкус соли. Туман в голове, ломота в теле, тяжесть на сердце.

Габриель тихонько встает с постели, чтобы не разбудить человека, заснувшего рядом с ней: мистер Коннард, о котором, кроме фамилии, она почти ничего не знает и которого больше не встретит никогда. Он и его экологические взгляды, ответственная работа в сфере высоких технологий и миленькая квартирка на берегу, окнами на океан.

Габриель собирает свои вещички и быстренько одевается, закрывшись в ванной: светлые джинсы, вязаный свитер, кожаная курточка в обтяжку, ботинки на высоком каблуке. В кухне достает из холодильника бутылку минералки. Хочется сигаретку, а еще больше хочется положить под язык лексомил, чтобы успокоить пустой желудок и унять щемящее чувство одиночества, что с самого детства не дает ей покоя.

Лучи восходящего солнца скользят по чистой глади залива и бегут дальше, в Тихий океан, огибая остров Алькатрас. Солнце зовет ее, и она выходит из дома, пересекает длинную лужайку и направляется к морю. Ветер усиливается и приносит с собой звуки морского прилива. Габриель бредет по пляжу, снимает обувь, ступает голыми ногами по песку. Волна только что отступила, и песок еще влажный. В волосах играет солнечный лучик. Издали может показаться, будто она танцует на берегу океана, что она счастлива. Но это не так. В ее истерзанном сердце – пустыня из льда и камня.

Сегодня ее тридцать третий день рождения. Этим утром, как и каждый раз в этот день, она совсем одна в мире. Совсем одна. Ей так одиноко! Габриель закрывает глаза и простирает руки навстречу порывам ветра и морскому воздуху. На душе – тоска. «Зачем я отпустила тебя?»

Габриель чувствует, что ее засасывает в пустоту, и она трепещет на ветру, как пламя свечи. Но сопротивляется, борется, ей нельзя угаснуть! Она не должна упасть, потому что если упадет, никто ее не подхватит, никто ей не поможет подняться! Тогда она просто погибнет.

Он

Париж

Час ночи

В номере гостиницы почти темно.

Мартен лежит на постели, скрестив руки на груди, с открытыми глазами. Рядом с ним спит Светлана. Он знает, что ему не сомкнуть глаз: со сном у него всегда проблемы. Склоняется над спящей, укутывает одеялом ее хрупкое тело по самые плечи. Натягивает свитер, выключает ночник и выходит из комнаты.

В лифте на него вдруг накатывает. Мартен чувствует смятение в душе, сердце сжалось в комок, тяжело дышать. Он понять не может, что с ним, но кажется, будто перед глазами открылась бездонная пропасть, полная отчаяния. Приступ проходит, оставляя тупую боль в груди. Мартен минует уютный холл, кивает на прощание ночному дежурному, выходит на улицу.

Дождь все еще моросит. Он садится на мотоцикл, заводит мотор и исчезает в ночи. Пока служил полицейским, иногда играл с огнем и порой обжигался. Этой ночью душа Мартена разрывалась от противоречий, он чувствовал себя непобедимым и уязвимым одновременно, им овладело щемящее чувство тревоги, как при игре в русскую рулетку. Казалось, будто он – канатоходец и идет по проволоке, натянутой между двумя горными вершинами, а под ним – скалистое ущелье.