Гийом Мюссо - Я не могу без тебя

Перекресток Вавэн, бульвар Монпарнас, а вот и величественный Бальзак в исполнении Родена, облаченный в монашескую сутану. Пространство вокруг принимало странные, фантастические очертания. Бомон размышлял о своем профессиональном будущем после провала ночной затеи. Скорее всего, его не уволят, но в ближайшие полгода ждут тяжелые времена. Луазо отстранит его от участия в операциях, сошлет куда-нибудь в Министерство культуры советником по охране памятников культуры.

Четырнадцатый округ, здание Фонда Картье в авангардистском стиле. Фасад из стекла, совершенно прозрачный, за стеклами – огромный внутренний сад, где тысячи растений буйно цветут на виду у прохожих в любое время года. Но в это утро у Мартена не было настроения любоваться экзотической флорой. Он вспоминал встречу с Маклейном. Мельчайшие детали, жест, взгляд, изменение интонации голоса, пытаясь понять, где была игра, а где скрывалась правда. Только так можно было бы найти объяснение. Мартен вспоминал об уверенности, которая исходила от него. Арчибальд оказался совсем не таким, каким он его представлял. За три минуты противостояния на мосту Мартен выяснил о преступнике больше, чем за предыдущие четыре года расследования. Теперь он знал его возраст и внешность. Появилась уверенность, что во всех его ограблениях имелся также и скрытый смысл. Деньги не являлись главной причиной, толкавшей Маклейна на преступление, было что-то еще, очень личное, тайное.

На площади Данфер-Рошро движение становилось более интенсивным. Слева, рядом с павильоном, японские туристы стояли в очереди в катакомбы, чтобы ужаснуться, разглядывая останки древних парижан, похороненных на кладбище Безгрешных, на месте которого теперь разбит сквер.

Мартен подавил зевок. Хотелось выпить кофе, выкурить сигарету и принять душ. После вынужденного купания в Сене у него начался насморк, и вдобавок ему повсюду мерещился неприятный запах сырости и плесени.

Проспект Рей. Он различил впереди очертания самого большого резервуара с запасами питьевой воды в городе – водохранилища Монсури, замаскированного под невысокий холм с откосами, покрытыми зеленой травкой. Здесь вообще было много зелени, пейзаж напоминал сельскую местность, но камеры наружного наблюдения служили надежной защитой, все-таки резервуар снабжал водой, собираемой из рек на юго-востоке Парижа, значительную часть кварталов столицы.

Проходя через сквер Монсури, Мартен постарался прогнать от себя навязчивый облик Арчибальда. Милое личико Карины, бывшей напарницы, постепенно вырисовывалось в памяти. Он, конечно, перед ней изображал героя, но смутился, увидев ее. Воспоминания о милой улыбке и веселых глазах с хитринкой были хоть и томительны, но грели душу. Вызывали отклик в его сердце, с детства скованном одиночеством. Ох уж это одиночество! Мартен искал в нем защиту от мира, но оно же и губило его.

Вертолет пролетал над северной частью Ирландского моря, приближаясь к берегам Шотландии. Попутный юго-западный ветер помог «Колибри» преодолеть семьсот километров, но его баки почти опустели. С высоты Арчибальд заметил в море огромную трехпалубную яхту, длиной метров в пятьдесят, под флагом Каймановых островов.

Она называлась «Коач-5000», была способна пересечь Атлантику за десять дней, развивая скорость до тридцати узлов в час, и несла на борту до семидесяти тысяч литров топлива. Арчибальд относился к этому практичному, но и вполне комфортабельному судну как к тайному убежищу. Настоящая крепость, но с модным авангардным силуэтом, совершенная с технической стороны, в любую погоду и в любых широтах, в любых морях, могла противостоять штормам и прочим неожиданным неприятностям.

Он совершил мягкую посадку на широкую платформу, приспособленную под вертолетную площадку на верхней палубе. Снял шлем, прихватил сумку и выпрыгнул из кабины. Дул порывистый ветер, но небо было ясное, ни единого облачка. Солнце сияло так, что слепило глаза. Четверо из экипажа, бывшие сотрудники навигационной службы, приветствовали хозяина, о котором, кстати, ничего не знали, кроме имени. Он перекинулся с ними парой слов и спустился по мостику на нижнюю палубу.

– Привет, Эффи!

– Привет, Арчи!

Волосы собраны в высокий пучок, строгий профиль, хорошие манеры – такой была Эфания Воллес, воплощение домоправительницы в самых лучших английских традициях. Вот уже десять лет она, бывший врач на службе МИ-6, была верным другом и помощником Маклейна, выполняя разнообразные функции – экономка, телохранитель, доверенное лицо. Главное, она помогала своему работодателю не потерять самоидентичность, она единственная знала, кто он. Вот что значит старая школа: звание чемпиона по стрельбе и красный пояс по тэквондо помогали ей отлично справляться со своими обязанностями, и по характеру она была ближе к телохранителю, чем к Мэри Поппинс.