Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника»

Мэй опять отвернулась, но Селеста не намерена была сдаваться.

– Тогда позволь помочь тебе. Мы принесем все, что ты пожелаешь. Насчет дочери не волнуйся, о ней хорошо заботятся. Я виделась с ней только вчера. Настоящее сокровище. Мы хотим пригласить ее в гости на денек-другой, пусть пообщается с моим Родди. Сын очень хочет с ней познакомиться.

– Она не моя дочь.

– Разумеется, твоя. С чего вдруг тебе в голову пришла эта мысль?

– Я ей не настоящая мать и вообще не гожусь в матери.

Мэй начала плакать. К ним подошла сестра.

– Ну вот, я предупреждала. Сегодня у нее скверное настроение. Она иногда воображает себе разные вещи и расстраивается. Врачи делают все возможное…

– Вздор какой-то. Я своими глазами видела младенца у нее на руках, когда мы сидели в спасательной шлюпке. Мы вместе попали в кораблекрушение, так и познакомились. Я стольким обязана миссис Смит. Кроме того, она прекрасная мать. Все это просто ужасно… Чем мы можем помочь?

При виде этой несчастной женщины у Селесты на глаза наворачивались слезы. Сейчас Мэй напоминала одну из суфражисток, попавших в тюрьму, где они устраивали голодовки, а их кормили насильно, – сломленных пытками и осознанием провала, который они потерпели, будучи вынуждены глотать пищу, чтобы не умереть.

– Ее вылечит только время, Селеста. – Каноник положил руку на плечо дочери. – Мэй нужен покой. Человеческий разум – это загадка. Многие студенты нашего колледжа сильно изменились после войны: одни утратили веру в Бога, другие искали забвения в алкоголе и наркотиках и теперь пытаются освободиться от своего пристрастия. Война – это не только разрушенные здания, разбитая техника и покалеченные люди. Уверен, Мэй скоро поправится. Я молюсь о ней каждый вечер. Идем, Селеста. Кажется, мы ее только огорчаем.

Селеста, однако, задержалась еще на минуту.

– Скажите, она виделась с дочерью? Уверена, эта встреча поможет ей встряхнуться и вернет к реальности.

– Детей сюда не пускают. По своему опыту могу сказать, пациенты только расстраиваются, – резко ответила сестра.

Шагая по длинному, выложенному плиткой коридору, Селеста невольно ежилась при виде множества самых разных людей, затерянных в лабиринтах собственных миров. Она слыхала про подобные лечебницы, и эта гораздо лучше многих – просторная, светлая, чистая. Тем не менее в ней все равно царят холод и больничная атмосфера; огромное здание начисто лишено домашнего уюта. Разве может Мэй, отрезанная от нормальной повседневной жизни, выздороветь в этих условиях? Не видеться с родной дочерью, отрицать свое материнство – действительно безумие. С какой стати Мэй вбила это себе в голову? Она выглядит полностью отрешенной и потерянной. Ее остекленевший взор напоминает глаза мертвой рыбы на разделочной доске; давно не мытые волосы висят жирными сосульками, платье – бесформенным мешком. Что же убило в ней всякую надежду, лишило воли к жизни, опустошило, будто морскую раковину?

Неужели Мэй пережила жестокое испытание на «Титанике» для того, чтобы превратиться в эту бледную тень и сделать дочь сиротой? Должно быть что-нибудь такое, с помощью чего Селеста сможет вернуть Мэй в настоящий мир, вернуть ей смысл существования.

Она вспомнила рассказ Арчи Макадама о том, как они выжили после удара торпеды, уничтожившей корабль. Зная, что им осталось всего несколько часов на этом свете, он и другие члены экипажа старались держаться на плаву, вцепившись в спасательный буй. Арчи заставлял товарищей петь песни и церковные гимны, рассказывать о своих семьях, сам шутил и сыпал историями, убеждал остальных, что они обязаны выжить. «Я просто не желал сдаваться», – сказал он тогда Селесте, улыбаясь своей мягкой, усталой улыбкой. Она и Родди получили письмо с новым адресом Арчи, и, едва вскрыв конверт, Селеста уже знала, что непременно ответит.

Жизнь всегда идет вперед, а не назад. Она больше не хочет думать о прежних днях в Акроне. Не сбеги Селеста от Гровера, возможно, она закончила бы свои дни в заведении, подобном этому. Тем не менее она не опускала руки и теперь счастлива снова быть дома, в родном окружении. Нужно обязательно вытащить Мэй из ее черного, глубокого колодца, наполненного мраком и отчаянием. Что же за всем этим кроется? Селеста обязательно выяснит.

Они с Родди переселились к Селвину в Ред-хаус, большой, но ветхий дом неподалеку от Стритэя, набитый старинной мебелью и прочими ненужными вещами. Временная экономка подала на расчет, поскольку работы оказалось слишком много. Миссис Аллен, приходящая прислуга, вынуждена была справляться в одиночку, так что присутствие Селесты пришлось весьма кстати.