Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника»

– Может быть, медаль? – предложила Селеста.

– Отлично! Мы отчеканим медали и наградим каждого члена экипажа на особой церемонии. Не сейчас, конечно. Я займусь этим. Поможете?

Взгляд, которым Маргарет Браун буравила Селесту, не допускал возражений.

– Но… я живу в Огайо, – растерялась Селеста.

– Ну и что? А я вообще на западе. Есть поезда. Перед тем как сойти с судна, мы устроим еще одно собрание. Добро пожаловать, дорогая. Вас зовут?..

– Миссис Гровер Паркс.

– Нет, нет, как ваше имя? В моей команде все называют друг друга только по именам.

– Селестина Роза… Селеста. – Она замялась, опасаясь быть втянутой во что-то серьезное.

– Ах, какое восхитительное, неземное имя! [3]– заквохтала Маргарет Браун. Она взяла Селесту под руку и повела по комнате, время от времени приветственно кивая другим дамам. – Вы – англичанка. Тут немало ваших соотечественниц. Посмотрим, удастся ли вам припереть их к стенке и добиться согласия участвовать в нашем деле. Если откажутся помогать, постарайтесь выудить у них денежное пожертвование или хотя бы адрес, где мы сможем найти их позже.

Селеста вздохнула, глядя на эту невероятно напористую женщину, которая решительным шагом двинулась к группе пассажирок первого класса во главе с миссис Астор. Маргарет Браун просто излучала уверенность.

Если бы она хоть немного походила на миссис Браун, размышляла Селеста, если бы ей не казалось, что за годы супружества Гровер своими нападками уничтожил ее индивидуальность до последней клеточки… Он бы с первого взгляда определил Маргарет Браун как докучливую благотворительницу, которая повсюду сует свой нос и у которой больше денег, чем ума. Что ж, он бы жестоко ошибся. Миссис Браун – из тех людей, что всегда доводят дело до конца, и, несмотря ни на что, Селеста встанет под ее знамена в надежде, что сможет отчасти впитать эту энергию и неколебимую уверенность.

Когда Селеста вернулась, Мэй дремала, но сразу проснулась. Потрогав висевшее через руку Селесты черное платье-костюм, она вздохнула.

– Не знаю, как и благодарить вас. Материя просто замечательная.

Селеста не стала рассказывать, насколько важно для Гровера, чтобы его жена одевалась сообразно своему положению. Она обязана выглядеть как достойная спутница успешного предпринимателя, поэтому – только лучшие ткани, наряды и украшения. Для Гровера внешний вид – это главное; увы, как показала страшная трагедия «Титаника», наружность бывает обманчивой.

– Давайте посмотрим… Если будет великовато, в талии всегда можно немного убрать.

Мэй заколебалась.

– Там, на палубе, я видела женщин, у которых вместо юбок одеяла. Для меня это слишком большая роскошь.

– Чепуха. А вот и детские одежки, сухие и чистые, прямо как новенькие. Кружево на рубашечке прелестное, и на чепчике тоже. Ручная работа… Вы – кружевница?

– Нет, это подарок, – безучастно произнесла Мэй. – Когда-то я работала горничной у жены владельца хлопкопрядильной фабрики в Лостоке. Когда она узнала о ребенке, то прислала целое приданое. Рубашечка и чепчик – тоже от нее. – Мэй ужаснулась тому, с какой легкостью на ходу сочинила эту вопиющую ложь. На самом деле она в жизни не видела таких богатых кружев.

– Выглядят как фамильные вещи. Ничего подобного не встречала.

Мэй покраснела.

– Да, для Эллы, наверное, чересчур пышно. Ну, теперь, пожалуй, со мной все будет хорошо. Может, пойдете выпьете чаю? Вы очень много для нас сделали. Не волнуйтесь, мы как-нибудь справимся.

Отделаться от Селесты было не так-то просто.

– Мы с вами были вместе с самого начала, значит, будем и до конца. Свободного времени у меня хоть отбавляй, а вам нужна поддержка. В Нью-Йорке я подыщу местечко, где вы сможете остановиться на первое время. У вас ведь маленький ребенок на руках, забот и без того хватает.

– Вы всегда так командуете? – Мэй улыбнулась, показав неровные зубы.

– Только когда уверена в своей правоте, – улыбнулась в ответ Селеста. – Порой сама себе удивляюсь. Нужно, чтобы доктор еще раз взглянул на это. – Она взяла руки Мэй в свои и внимательно осмотрела распухшие пальцы. – Теплая ванна принесет вам облегчение, а я понянчу Эллу. Она такая душечка! Сколько ей?

– В мае будет год, – брякнула Мэй и тотчас пожалела о своих словах.

– Вот как? А на вид кажется младше. В ее возрасте мой Родди был вдвое крупнее.

– Она родилась семимесячной, совсем крохой, поэтому немножко отстает в росте. – Очередное вранье, отметила про себя Мэй.