Дуглаc Абрамс - Потерянный дневник дона Хуана

Сгорая от нетерпения, она сама приблизилась ко мне, и теперь мои руки и губы касались ее шеи и груди, а потом соскользнули на талию и бедра. Юбка упала к ее ногам.

Раздеваясь, я продолжал обнимать ее, лаская кожу подушечками пальцев, а потом осторожно провел ногтями вниз по ее телу. Многим поэтам приходило в голову сравнивать женское тело с гитарой, но ни один из них не упомянул о том, что каждая струна издает свой особенный звук и, поочередно касаясь этих струн, мужчина может создавать самую красивую музыку в мире. Ведь женщина предлагает свою красоту в обмен на опыт мужчины, и красота ее тела раскроется ровно настолько, насколько мужчина способен ее раскрыть.

Наши языки соприкоснулись. Мои пальцы устремились вниз по ее спине к изящным ягодицам и лону. Она затрепетала. Я почувствовал, как пересохшее русло ее желания увлажняется, однако медлил, дожидаясь, пока река не поднимется до самых берегов. Когда я наконец овладел ею, ее глаза распахнулись, губы приоткрылись, а дыхание стало прерывистым. Наши тела слились воедино, однако в этот момент мы не видели друг друга. Казалось, ее глаза пытаются разглядеть что-то по другую сторону моря. А прямо передо мною вдруг возник образ доньи Анны, и даже послышался ее смех.

Усилием воли я постарался прогнать это наваждение — остановил свой взор на прекрасном лице Фатимы, прислушался к мелодии ее любви. Она задыхалась, и когда по ее телу пробежал трепет, я тоже почувствовал, как меня пронзает высочайшее наслаждение. Мы в изнеможении откинулись на подушки. Ее кожа была влажной от выступившей испарины, и я понял, что наслаждение достигло каждой клеточки ее тела.

Она повернулась на бок и снова, казалось, была далеко от меня. Ее веки были прикрыты, на лице блуждала легкая улыбка. Я нежно провел кончиками пальцев по ноге и бедру, отчего ее тело приподнялось и снова медленно опустилось. Ее кожа блестела в лунном сиянии, и мне показалось, что это свет ее души озаряет мой скромный приют. Когда женщина постигает всю полноту счастья, красота ее души проникает в ее тело. Именно поэтому на свете нет ничего прекраснее женщины, только что познавшей наслаждение. Священники уверяют нас, будто тело — это оковы души, но я-то знаю правду: душа расцветает благодаря телу, и пока человек жив, его душа и тело неразделимы. Касаясь ее кожи, я постигал святость ее души.

Луна зашла, но тело Фатимы продолжало светиться внутренним огнем. Благодаря испытанному наслаждению оно стало более драгоценным, чем само золото. Лаская ее, я вспомнил трактат по алхимии, на который однажды наткнулся в тайной библиотеке маркиза. Его автор утверждал, что именно лунный свет обладает способностью делать драгоценным любой металл, поскольку представляет собою самую тонкую материю и в то же время самый плотный дух. Этот человек почти разгадал замысел создателя, но не сумел понять, что властью небесного светила на земле обладает женское тело. Разве не страсть женщины является эликсиром жизни? Разве не женщина — этот венец творения — помогает нам приблизиться к вечности?

С первыми лучами солнца я поцелуем пробудил ее ото сна. Мы оделись.

— Герцогиня постоянно вспоминает вас и не может дождаться вашего приезда, — сказала она, закутываясь в темно-синий, цвета ночи, плащ. — Теперь я ее понимаю.

Я протянул ей маленькую деревянную клетку, куда поместил одного из голубей.

— Передайте герцогине мой подарок. Скажите, что встретили меня на улице. Возможно, этот голубь сделает ее более снисходительной по отношению к вам.

Принимая подарок, она улыбнулась. Возможно, ей показалась забавной мысль о том, что у госпожи и рабыни один и тот же любовник. В конюшне мне пришлось растолкать спящего Кристобаля. Он подскочил и вывалился на пол из своего гамака, а мы едва сдержались, чтобы не расхохотаться.

— Кристобаль, пожалуйста, отвези донью Фатиму домой.

— Слушаюсь, мой господин.

Я знал, что Кристобаль проявит необходимую осторожность и высадит ее, не доезжая до дома. Он всегда трепетно относился к репутации женщин, от которых зависела репутация его хозяина.

Когда она садилась в карету, я с улыбкой поклонился.

— Надеюсь, мне удалось хотя бы на несколько приятных мгновений помочь вам забыть о своей утрате.

Улыбка на ее лице сменилась печалью.

— Моя утрата… — отозвалась она. — О ней я не могу забыть даже на мгновение.

— И все-таки, согласитесь, нежные руки и губы способны хотя бы на короткое время превратить страдание в наслаждение.