Грег Мортенсон - Школа на краю земли

Если было еще светло, Хан встречал меня под развесистым грецким орехом. В этом месте он вел обычно также «судебные заседания», восседая на бетонной платформе, которую его люди соорудили прямо над ирригационным каналом. У него было много дел, и на улице у его дома, как правило, собиралась целая очередь из посетителей, терпеливо дожидавшихся аудиенции. Здесь были крестьяне, поспорившие о границах участков и надеющиеся, что командхан их рассудит, и вдовы погибших солдат, пришедшие получить материальную помощь. Когда я приезжал, он всегда шел встречать меня, мы обнимались и усаживались, скрестив ноги и обложившись подушками, на роскошный красный персидский ковер. Хозяин разливал зеленый чай в крошечные фарфоровые чашки, а его телохранители приносили пиалы с изюмом, фисташками, грецкими орехами и конфетами. Все это служило прологом к любому нашему деловому разговору.

Позднее, когда долину окутывали сумерки, меня вместе с членами семьи приглашали пересечь владения командхана и собраться в длинном и узком обеденном зале, расположенном в доме для гостей. Там присутствовали только мужчины. Через некоторое время в комнату входил Садхар Хан: тогда все вставали, а он шел вдоль ряда гостей и каждому официально пожимал руку. Собравшиеся снова занимали свои места только после того, как он садился (если прибывал новый гость или родственник, этот ритуал повторялся заново). Но вот все формальности выполнены. На пороге появляется несколько юношей под предводительством старшего сына хозяина и раскатывают во всю длину комнаты красную клеенчатую скатерть. На нее ставятся многочисленные и разнообразные блюда, простые и в то же время исключительно вкусные: здесь были баранина, курица, дал, шпинат, бамия, помидоры и огурцы, а также рис.

По окончании трапезы самый старший из гостей поднимался и произносил дуа , благодарственную молитву. В это время все складывали ладони в форме чаши, приподняв и чуть развернув ладони вверх, а в конце благословения каждый проводил ими по лицу и пропевал: « Алхамдулиллах » (на арабском это означает «Хвала Господу!»). Под конец всем разносили чашечки с жасминовым чаем с добавлением мяты, и за этим угощением гости продолжали беседы до глубокой ночи.

Так за разговором мы нередко просиживали до утреннего призыва на молитву, который разносился по окрестностям в 4.30 утра. Именно в такие ночи я многое узнал о прошлом Садхар Хана и понял, что сформировало его личность. Особую роль здесь сыграла война с Советским Союзом.

В первые несколько лет вторжения советских войск в Афганистан Хан и его моджахеды вели отчаянную партизанскую войну – это единственное, что они могли противопоставить во много раз технически превосходящему их противнику. Например, на узких горных дорогах восточнее Бахарака применялась такая тактика: партизаны прыгали со скалы прямо на броню шедшего мимо танка, забрасывали смотровую щель грязью, а люк закидывали бутылками из-под кока-колы с залитым в них коктейлем Молотова. Иногда они использовали магнитофонные записи, чтобы заманить неприятеля в засаду: включали на полную громкость кассету с молитвенными песнопениями, таким образом дезориентируя проходящий по дороге отряд. Оружия у бойцов сопротивления почти не было, и в ход шли подручные средства: косы, булыжники, заостренные палки. Моджахеды совершали отдельные вылазки, но большую часть времени прятались в горных пещерах, питаясь одним сушеным сыром, а иногда – травами и кореньями.

Такая борьба обходилась дорого. Всякий раз, когда погибали советские солдаты, мирным жителям из окрестных деревень приходилось покидать свои дома, так как они подвергались массированным бомбардировкам с вертолетов.

Первые пять лет войны партизанские группы, такие как отряд Садхар Хана, нередко за один бой теряли до половины бойцов. Но их семьи, оставшиеся в деревнях, часто несли еще большие потери. Женщины и дети месяцами жили в пещерах в окрестностях Бахарака, в то время как враг расстреливал стада скота из автоматов, выжигал урожай, а поля «начинял» противопехотными минами, надеясь, что голод заставит местное население сдаться. До нынешнего времени по пути к горным ручьям можно увидеть сложенные из камней пирамидки – так отмечают места, где погибли дети, шедшие за водой. Их нередко сражали пули советских снайперов.

Садхар Хан был влиятельным полевым командиром, и в советском списке подлежащих уничтожению в первую очередь он занимал одно из ведущих мест. Поэтому за десять лет советской оккупации восточного Бадахшана его родную деревню Ярдар бомбили более шестидесяти раз. Все здания здесь были разрушены к 1982 году, но вертолетные налеты продолжались. Земля, как говорит Хан, «была уже мертва», но ее продолжали бомбить и более десятка раз минировали.