Борис Штейн - Контрафакт

– Мужчина, – укорила его Вали, – неужели вы не можете подождать? Сейчас отпустим! – И повернулась к Вано губами, а к покупателю затылком. Каково?

Но тут уж Вадик, наблюдавший с улыбкой за происходящим, вскочил со своих пачек и вместо Вали отпустил тетрадки, и деньги принял, и положил, куда нужно.

– Спасибо, Вадик! – пропела Вали.

Счастливый был у Вали характер!

Не первый год дарил ей Вано цветы седьмого марта. И не первый год отправлялся после этого домой тоже с цветами – уже для жены. Вали привыкла к такой половинчатой жизни, тем более что Вано умудрялся устраивать для нее праздники с выездом на природу, например, втроем: он, Вали и ее сынишка, иногда и ночевал в родительском доме Вали, и мама Вали его, веселого, внимательного и заботливого, можно сказать, любила. Вот ведь, как много успевал этот, на первый взгляд, увалень: охрана, коммерция, две личных жизни, да еще и игра в футбол правым защитником! Причем у общественности половинчатое положение Вали не вызывало никакого недоумения. Общественность как-то поняла для себя, что запрещенных форм бытия не существует. Как случилось у людей, так пусть себе и живут – лишь бы не было скандалов!

Скандал, однако, случился один раз. Это когда жена Вано родила сына. Та, другая жизнь Вано вдруг обрела реальные контуры – с реальной интимной стороной, с реальной женской консультацией, посещением роддома, с реальными цветами жене и конфетами медсестре на выписке.

Вали долго негодовала. Но Вано привел довод сколь бесхитростный, столь и бесспорный. Он сказал:

– У тебя же есть сын. Теперь будет и у меня.

И Вали, как ни странно, успокоилась.

Вот теперь дошла очередь и до Вадика. Из только что рассказанного могло показаться, что его роль в этой всеобщей приподнятости свелась всего лишь к мелкой услуге целующейся Вали. Спешим разуверить. Не только к этой мелочи. Просто еще не наступил момент, но вот-вот наступит, и будет его выход. Во всяком случае, три гвоздики уже покоились, завернутые в газету, на пачках у стены – ждали своего часа. Пока этот час не пробил, потому что КАТЯ опаздывала. Катя опаздывала всегда. У ее хозяйки было пять торговых точек и один грузчик, который их по утрам выставлял. Катину точку он выставлял в пятую очередь.

Все началось после памятного ужина в шашлычной. Так было Вадику тоскливо, так ему хотелось приткнуться бесхозной головой к теплому, к такому, например, теплому, как податливый бок официантки из шашлычной! И веселое услужение чужим женщинам его уже не удовлетворяло. Будь это хоть Марина, принадлежавшая Леониду Петровичу, хоть Вали, принадлежавшая Вано, хоть Манька, принадлежавшая неизвестно кому. А тут еще приближение весны стало бередить душу двадцатисемилетнего парня, физически здорового, без вредных привычек. Спать он стал беспокойно, сны пошли какие-то: то неясно-тревожные, а то и вовсе нецензурные. И Вадик стал засматриваться в зеркало и купил крем «после бритья» под названием «Арко». От него кожа делалась мягкой, а неназойливый запах свежести удерживался полдня. Вадик был готов, чтобы на него обратили внимание. Как сказал поэт, «пришла пора, она влюбилась». Для Вадика пора действительно пришла, и он влюбился в Катю недели за две до наступления весны.

Началось-то с пустяка, с покупки шариковой авторучки для нужд торговой точки. Вадик подошел к Кате и попросил подобрать лучшую из дешевых. Катя наклонилась над лотком, и Вадик оторопел. Катя была девушка жаркая и одевалась легко и декольтированно. И вот когда она наклонилась, взгляд Вадика сам собой уперся в неописуемые женские чудеса, и казалось, что они не имеют размера и стремятся к бесконечности.

Катя выпрямилась, и внезапно под тканью остались только намеки. Она подала Вадику ручку и мятую тетрадку:

– Попробуйте!

Ручка писала нормально, но наглый и бессовестный Вадик, сам поражаясь своей наглости и бессовестности, вдруг потребовал:

– А дайте лучше черную.

Зрелище повторилось.

Вадик вернулся в свой закуток и уселся на свои пачки, слегка потрясенный. Излишне и говорить, что ручки стали теряться и ломаться каждый день, и Вадик покупал их, перебирая и теряя голову.

У него захватывало дух не только потому, что вечером точно знал: завтра увидит девушку, куда ж она денется от торговой точки! У него захватывало дух потому еще, что решил с ней познакомиться, и решение это принял самостоятельно, безо всякого Лешки.

Была, впрочем, у Вадика мыслишка поделиться своими чувствами и намерениями с Леонидом Петровичем. Но он отбросил ее с негодованием как малодушную. Он не хотел менять одну няньку на другую. Желал самостоятельности. Готовился совершить поступок. И совершил.