О Чонхи - Огненная река

Мы взяли такси и выехали из центра. Таксист сказал:

— Вы собираетесь остановиться в гостинице у источников? Сейчас у вас ничего не получится. Везде полно проклятых европейцев. Пришли экскурсионные корабли. Разве вы не заметили, когда проезжали мимо? Вы не увидите на улице ни одной бабы, даже если хорошо протрёте глаза. Сейчас для них время зарабатывать деньги.

— На морском курорте нет бунгало?

— Почему нет? Их открывают даже зимой.

— А питейные заведения тоже есть? Я имею в виду бары, ночные клубы.

— Да. Но свободных бунгало тоже нет. Везде полно народу.

Жена вздохнула.

— Если вы приехали сюда в путешествие, то лучше переночуйте в центре, а завтра рано утром сядьте на корабль, который отправляется на Тадохе. Разве здесь есть что смотреть?

Водитель высадил нас перед гостиницами.

Как он и сказал, нигде не было свободных номеров. Когда мы искали гостиницу у источников, заходя в каждую, жена начала дрожать от холода. В конце концов, мы решили по совету таксиста утром отправиться на корабле на остров Тадохе, и поехали в центр. Я торопливо прошёл мимо улицы, где находились бары и отели. Когда я сказал, что удобнее будет остановиться в ёгване на набережной, если мы хотим сесть на корабль, то жена ответила: «Какая разница, хоть на постоялом дворе», — и замолчала.

Мы толкнули дверь и вошли в ёгван, один из тех, что стояли на задворках. Жена всё время поворачивалась и смотрела на улицу за дверью. Она смотрела на прачечную, где было светло от ламп; там парень в футболке без рукавов гладил что-то, пуская утюгом пар. Хотя он был далеко, я хорошо видел его крепкие мускулы, медно-красные и блестящие, видимо влажные, и то, как красиво он двигается. Как сказочный богатырь. Когда рука мальчика, работника гостиницы, взявшего мой чемодан, коснулась сумки жены, она всё ещё смотрела на улицу. Мы поднимались, переобувшись в резиновые, громко шлёпающие тапочки, следом за мальчишкой, а тот карабкался по лестнице, как белка. Мы поставили на пол чемоданы, и жена, даже не думая переодеться, стала поочередно открывать дверцы шкафа и пустые ящики туалетного столика.

Её руки касались ящиков, и те скрипели, будто трепетали всеми своими суставами. В одном из ящиков, которым, видимо, не пользовались долгое время, она нашла длинный волос и бросила его в корзину для мусора.

— Если тебе не нравится здесь, можно переехать в другое место. Давай поедем в центр. Переоденемся и пойдем погуляем, хочешь?

Я стоял рядом с женой и смотрел вниз на море.

— Перестань. Куда идти в такое время?

Жена задернула занавеску.

Я обнял её сзади. От капающей с волос воды тонкий халат намок и плотно облепил плечи, пухлое упругое тело виделось розовым даже в сумерках. Жена, высвободившись из моих объятий, щёлкнула выключателем и села перед зеркалом. Шлёпанье резиновых тапочек отчётливо раздавалось из коридора, а из соседней комнаты в нестройном гуле можно было разобрать голос каждого человека в отдельности.

— Сегодня, видимо, не удастся выспаться как следует.

— Не обращай внимания. В это время года везде одинаково.

— Но мы приехали сюда не для того, чтобы слушать, как эти пропойцы веселятся.

Мы говорили, смотря друг на друга в зеркало, будто выступаем перед зрителями. У жены было обиженное лицо, казалось, она вот-вот расплачется.

— Завтра рано утром мы сядем на корабль.

Я убрал её волосы с шеи и приложился губами к затылку. Она повернулась ко мне и обняла меня. В зеркале мокрые пряди волос закрыли моё запястье. Я взял отливающие бронзой волосы и грубо оттянул назад.

Во мне вскипело давно забытое вожделение. Оно нахлынуло так внезапно и ярко, что я некоторое время стоял, задыхаясь, боясь упустить его и не зная, что предпринять. Свет лампы был слишком ярок. Откуда-то доносились звуки, похожие на свист, как будто плакали морские чайки, или где-то далеко кричали ночные птицы.

— Что это за звуки? — спросила жена.

— Это слепые массажисты играют на свирели.

Звуки повторялись, то внезапно возникая, то пропадая, протяжные, будто кто-то с сожалением вздыхает о чём-то.

— Выключай.

— Ты, что, уже собираешься спать?

Жена щёлкнула выключателем, расположенном удобно под рукой над изголовьем. Непривычные пружины провалились под нами, и мы с женой опустились на кровать с ощущением, будто погружаемся в болото. В темноте шум в соседней комнате слышался так отчётливо, что его, казалось, можно было схватить рукой. Нестройные голоса мужчины и женщины, поющие популярную песню, шум от игры в карты- хватху , хлопанье в ладоши, чьи-то крики, зовущие коридорного и ещё что-то. Из сломанного проигрывателя из-за тупой иглы, скрежещущего, как ржавая бритва, шёл пронзительный металлический треск.