Армандо Салинас - За годом год

— Твой отец уехал, Хоакин?

— Не говори мне о нем. Укатил в Барселону. Не пишет и денег не шлет.

— Значит, не может. Сам знаешь, всюду сидят на бобах.

— Так-то так, но у нас дома не только сидят на бобах, но и затыкают ими друг дружке глотку. Я уже сыт по горло. Кроме того, мне не с кем поделиться своей бедой. Мачеха, как уехал отец, запила больше прежнего. У соседей свои неурядицы…

— У Антонии тоже?

— Нет, у Антонии все в порядке. Из нее, к счастью, выйдет хороший человек.

Левый крайний мадридцев проскочил между двумя защитниками противника, а полузащитник «Реала», обманув голкипера, ворвался с мячом в ворота. Люди на трибунах замахали платками. Хоакин ответил на вопрос Антона.

— Ты сам не заметишь, как попадешь в Университетскую милицию. Но там тебя угостят лишь подначками да оплеухами.

Неаполитанец сцепился с какой-то женщиной. Женщина утверждала, что он воспользовался теснотой, чтобы потискать ее.

— Вам это приснилось, сеньора. Я держу руки в карманах. А если вам не нравится, что вас толкают, так сидите себе дома.

— Я хожу куда хочу, парень, и не тебе мне указывать, а тем более трогать. Надо же, какой нахал!

Неаполитанец защищался.

— Но, сеньора, не рассказывайте байки, вы врете почище прессы.

Окружающим пришелся по вкусу намек Неаполитанца на прессу. В Мадриде ходили слухи, что одна из столичных газет состоит на службе у немецкого посольства.

Мужчина в темно-синем в полоску костюме, не сводя глаз с футбольного поля, потирал от удовольствия руки. Он попыхивал большой гаванской сигарой и время от времени вынимал ее изо рта, чтобы громко восклицать:

— Отлично, отлично. Похоже, дело идет на лад.

Хоакин вспомнил, что его отец тоже ярый футбольный болельщик. Наверное, там, в Барселоне, он не пропускает ни одного матча. Хоакину припомнилось, как в детстве отец приводил его на Кампо де лас Калаверас позагорать на солнышке и посмотреть на любительский футбол.

— Я уверен, у нас лучшая в Европе команда. А ну, скажите, где вы найдете таких крайних нападающих, как в команде Бильбао, и такого форварда, как Сарра?!

Мужчина в темно-синем костюме разговаривал с Антоном.

— А англичане…

— Да не говорите вздора, они ничего не могут поделать. Уверяю вас, я же читаю все газеты. Да что далеко ходить, во вчерашнем номере «Гола» их же обозреватель сам сознавался в этом.

Хоакин посмотрел на жестикулирующего сеньора. Невольно ему припомнился давний разговор с Энрике.

— Все статьи, вплоть до объявлений о смерти, подвергаются цензуре. Все равно, какую газету ни покупай, новости там из одного источника. К чему, ты думаешь, печатают столько статей о футболе? Чтобы задурить людей, забить им мозги, чтобы они ни о чем другом не помышляли.

— Безусловно, у нас отличная команда, — подтвердил Хоакин. — В этом нет никакого сомнения.

Наступил перерыв. Мадридская команда выигрывала со счетом два-один у севильской.

Бродячие торговцы громко предлагали свой товар.

— Кому газировки? — кричали они.

Болельщики пили прямо из горлышка и пускали бутылки вниз по ступенькам.

— Ты давно стоял на часах?

— Да только вчера.

— Смир-р-но!!

Караул четко, одним движением, вытянулся в струнку.

— Смена караула построена, господин лейтенант.

Офицер молча рассматривал солдат, ковыряя сапог кончиком сабли; на правом каблуке налип комок грязи.

— Ты поправь гимнастерку. А ты надень как следует пилотку. Пижонов в армии не держат!

Он снова внимательно оглядел солдат.

— Все в порядке, сержант. Можете ставить часовых у знамени.

Сержант обернулся к солдатам; офицер удалился.

— Пошли, ребята. И осторожней с офицером, он вредный, не хотел бы я, чтобы он к кому-нибудь из вас придрался.

Караульное помещение походило на темный свинарник с маленьким, забранным решеткой окошком, выходившим во двор. По стене в три этажа поднимались складные койки. Хоакин присел к столику с мраморной доской. Кончиком штыка он соскабливал со столешницы присохшие остатки пищи. У столика притулилось два-три стула. В углу высилась пирамида винтовок. Все кругом имело свой особый запах. «Такой запах сразу учуешь», — подумал Хоакин. Пахло солдатскими одеялами, сапогами, уставами, самими солдатами, сухим пайком. Этот запах стоял вчера, позавчера, и там, где сидел Хоакин, и в другом отделении.

— Капрал! — позвал кто-то из солдат. — А почему бы тебе не сходить на кухню за бутылочкой?

— Погоди чуток, еще рано пить.