Армандо Салинас - За годом год

— Я тоже поеду. В Мадриде ничего, но все же паршиво, когда в кармане ни шиша. У родителей разве попросишь? У них у самих туго. Мой старикан батрачит, у нас своей земли нету! — заметил другой солдат.

Прихлебывая из стакана, Хоакин смотрел на прямоугольник света в проеме двери. Заиграла музыка, и девушки пошли танцевать друг с дружкой. Проплывая мимо двери, они строили ребятам рожицы и кричали:

— Эй вы, рохли!

Хозяин таверны доставал воду из колодца в углу двора: он поливал землю, чтобы прибить пыль. Это был сильный, широкоплечий, с могучими руками мужчина.

— Он бывший боксер. Участвовал в состязаниях на стадионе Г аса.

— Какой он боксер! Его только дубасили по морде.

— Верно, он был «грушей», — пояснил Неаполитанец.

Солдаты продолжали неторопливо беседовать.

— Мне только два раза морду набили, — говорил один.

— Тогда никто не хотел идти добровольно, вот и стали вербовать в Голубую дивизию.

Неаполитанец мурлыкал песенку.

— Давайте купим пачку «Буби» на четверых? — предложил он друзьям.

— Тебе, видно, вино ударило в голову. Пачку «Буби»!.. А «вырви глаз» не хочешь? Сразу протрезвеешь. Мы что, магнаты, чтобы курить светлый табачок?

Девушки продолжали танцевать одни, без парней.

— Ну что? Прошвырнемся чуток с бабами, — сказал Рыбка.

— Пошли.

Музыканты играли пасодобль. Хоакин и Антон, выйдя во двор, разлучили Кармен с девушкой, с которой она танцевала.

— Привет, — сказал Хоакин девушке.

— Привет, — ответила она.

— Я что-то тебя не знаю, ты, наверно, тут первый раз?

— Да.

— А как тебя зовут?

— Меня зовут Пепита.

— Угу.

— А ты Хоакин, верно?

— Да. А ты откуда знаешь?

— Да уж знаю. Подружки сказали.

— Ты работаешь в красильне?

— Нет, в пекарне, на раздаче.

— Ну, при нынешней голодухе у тебя, наверно, полно женихов. Такое место — золотое дно, — пошутил Хоакин.

— Нет у меня никаких женихов. А ты кем работаешь?

— Токарем на заводе, а вечером хожу в школу.

— Ух ты! — воскликнула девушка. — Студенты — самые отпетые хулиганы.

— Никакие не хулиганы, просто мы любим хорошеньких, таких, как ты, например, — галантно заметил Хоакин.

Антон танцевал с Кармен. Подняв голову и устремив взор в одну точку, он не опускал глаз, пока не прекращалась музыка.

— Ты что танцуешь, как деревяшка, слезай с облаков. Небось не в раю с праведниками!

— Я немного задумался, — отвечал юноша.

— Над чем? Уж не над таинством ли воплощения? Ладно, хватит думать, давай лучше расскажи что-нибудь. Видал вон, как Хоакин с Пепитой? Норовят улизнуть в темноту, а ведь только познакомились.

Сгущались сумерки. С ближайших полей доносился шум ветра. Вечернего ветра, который тихо колыхал бумажные колокольчики и китайские фонарики, развешанные на проволоке. Проволока эта тянулась от навеса над входом до ограды таверны. Хозяин зажег свет.

— Отодвинься немножко, от тебя пахнет вином.

Рыбка был неизлечим. Если уж он обнимал девушку, ничто не могло его оторвать от подружки. Он прижимался изо всех сил.

— Я только три стаканчика красного выпил.

— Да, три стаканчика. С тех пор как ты заделался «рыбаком», такую «мерлузу» таскаешь домой, что даже моя мамаша не отказалась бы.

— Не будь недотрогой, детка.

— Я недотрога?!.. — Девушка рассвирепела. — Ох, уж эти мне дураки да пьянчуги. Все на один лад: руки распускать только и умеют.

— Не сердись, Луиси. Ты же знаешь, я люблю тебя больше, чем рисовую кашу с молоком. Просто от тебя меня развозит.

Девушка, отстранясь от Рыбки, засмеялась.

— Рыбка, — сказала она, — да ты просто нахал. И не растешь-то из-за своего плутовства. — И тут же добавила: — А теперь угости меня чем-нибудь.

— Все, что ни пожелаешь, моя прелесть. Давай пригласим остальных.

Неаполитанец, танцуя, прищелкивал языком.

— Он, наверно, с Эухенией. Она порхает почище ласточки, — сказал Хоакин. — Пошел ее разыскивать.

— Эухения любовь хочет крутить, знаешь, какая она горячая да заводная. Ты никогда с ней не танцевал? Вся будто из желатина, так и трясет грудями, — рассказывал Рыбка.

Четыре парочки уселись в глубине таверны за столик. Зал был пуст, все танцевали или смотрели, как развлекаются другие.

— Принесите нам салату и бутылку красного, — заказал Неаполитанец хозяину таверны.

— И бутылочку газированной, — добавила одна из девушек.

— Салат подать с огурцами?

— Давайте.

— И с зелеными оливками?

— Ладно.

— А хлеба сколько?