Майкл Муркок - Лондон, любовь моя

«О боже, как я объелась!»

Мэри Газали отрывается от напитка и видит свою подругу Мерль Оберон: одетая в роскошное платье, та торопливо идет по Одд-Комптон-стрит с таким видом, словно опаздывает на свидание. Она с облегчением улыбается, узнав Мэри:

«Мэри, дорогая! Я думала, ты уже покинула эти края. Я собираюсь держать все в своих руках. Но кто научит меня? Какое это имеет отношение к солнцу? Я что-нибудь выиграю? Там был огонь пожара, метавшийся по комнате. Чья это голова? Ты встречала когда-нибудь Фредди Бартоломью? О Мэри, пойди и выпей чашку шоколада у „Радис“. Это страсть как вкусно. Ты снова замужем?»

Мэри встает и горячо обнимает Мерль. Та пахнет восхитительными духами. «Ты шла на вечеринку?»

«Я только что из Венеции. Они днем и ночью проносятся над мостами на бреющем полете. Сплошные связисты. Взяли потом и приводнились. Нет, ты только взгляни!»

Мерль сделала такой непередаваемо драматический жест, что Мэри на миг испугалась. Но оказалось, что подруга показывает всего лишь на двери французской кондитерской. Она с облегчением рассмеялась:

«Какое это имеет отношение к солнцу?»

«Спроси у них в Калифорнии, дорогая. — Бледно-голубым веером она смахивает крошки с металлического стула и деловито усаживается. — Эти люди проводят половину своего времени в деловых разъездах. Пересекают Лондон то в том, то в другом направлении по меньшей мере десятки раз в месяц. Как будто собирают сведения о ком-то. Я начинаю задумываться, а нет ли в этом какого-нибудь умысла? Ну вроде того, как действовали раньше гильдии нищих или другие уличные шайки. Доктор Мейл прибыл. — Она смотрит на подошедшую к ним взять заказ краснолицую даму, которую все здесь называют Миссис Клёцка. — Пожалуйста, миссис Ди, два кофе с молоком. Ты довольна, Мэри? Что ты о нем думаешь?»

«Я еще с ним не встречалась». Мэри стесняется своего платья из набивного ситчика.

«Так ты и не встретишься с ним, дорогая. Сколько во всем Лондоне клиник? Таких, какие он хочет открыть? Допустим, нам станет полегче. Ее кожа всегда была темной или ты думаешь она стала такой от огня? Хотя от огня становятся красными, да, Мэри? А потом черными. Могу предположить, что ты оказалась на промежуточной стадии и могла стать коричневой. В долю секунды. Как цыганка! С другой стороны, у Мэри такая нежная, бледная кожа. Да, Мэри, дорогая?»

С удивлением Мэри обнаруживает, что, кажется, задремала. Она уже давным-давно лежит в своей постели.

«Ты что-то говорила о костюмах? О бале?»

«Если в своем костюме ты хочешь выглядеть забавной, то что ты скажешь о двадцатых годах? Будь уверена, никто не удержится от смеха, увидев тебя в одежде двадцатипяти-или тридцатилетней давности. Тот период был недооценен и буквально напрашивается на новое, карикатурное прочтение. Что скажешь, например, о прическах в стиле "консервная банка ", со всеми этими петельками и спущенными на лоб локонами, и о ветвящихся орнаментах, о платьях с низкой талией и шалями, о чулках абрикосового цвета ? Я вдруг сообразила, что одежду того времени можно отыскать в сундуках на чердаке у тетушки или кузины, потому что сейчас эти костюмы стали почти "историческими "».

«У меня нет тетушек, кажется, — говорит Мэри. — Но кузины, должно быть, есть. Однако они не намного старше меня. И я не знаю, где их искать».

«Мы могли бы подумать о переводе определенных больных на амбулаторное лечение при условии, что они будут регулярно посещать свои клиники. Стоит об этом подумать. Давно вы у нас?»

— Почти двадцать лет, сэр. — Сестра Китти Додд откладывает свой журнал.

«Баю-бай, спокойной ночи! Вышел в путь уже молочник…»

Мэри и Мерль остановились на Флит-стрит, чтобы выпить по чашке горячего шоколада. Туда и сюда мимо них проезжают запряженные лошадьми фургоны и такое множество разнообразных автомобилей, как будто дефицита бензина не было и в помине. На той стороне улицы они замечают пару: кипучую Джанет Гейнор и Нильса Астера с довольно кислым выражением лица. Он останавливается у огромной каменной стены — Мэри кажется, что это тюрьма «Флит».

«Эти ворота по-настоящему пугают меня всякий раз, когда я прохожу мимо. Так же как и тебе, однажды мне пришлось побывать за ними. То, что происходит там, ужасно».

Мэри пытается им помахать, но Мерль, очевидно, не хочет, чтобы кто-нибудь из них ее заметил. Мэри опускает руку.

«Этот человек — свинья, — говорит Мерль. — Странно, что он на свободе. Не могу даже сказать тебе, что он сделал своей жене».