Харуки Мураками - Послемрак

Вместо приветствия женщина кривит рот в улыбке и чешет тяжелой ладонью ежик золотистых волос.

Подходит официантка со стаканом воды и меню, но женщина машет на нее руками:

– Да не! Я щас пойду, не надо… Извините, ага?

Официантка вымученно улыбается и исчезает.

– Ты – Мари Асаи, верно?

– Да, но…

– Мне про тебя Такахаси сказал. Ну, что тебя тут найти можно…

– Такахаси?

– Тэцуя Такахаси. Длинный, волосатый, худой как щепка… На тромбоне играет.

Мари кивает:

– Ах, этот…

– Он говорит, ты по-китайски отлично болтаешь. Это правда?

– В повседневных беседах справляюсь, – отвечает Мари осторожно. – До «отличного» еще далеко.

– Тогда… Извини, конечно… Можешь пойти со мной? У меня там девчонка одна, китаянка… в переделку попала. По-японски ни в зуб ногой. Мне бы хоть разобраться, что с ней на самом деле…

Все еще не понимая, что происходит, Мари вставляет между страниц закладку, закрывает книгу, отодвигает в сторону.

– В переделку?

– Ну, поранилась немного… Да тут близко! Пешком два шага, сразу вернешься. Ты бы просто перевела, что с ней. А уж я в долгу не останусь.

Мари задумывается на пару секунд, глядит еще раз на незнакомку. Решает, что, видимо, бояться нечего. Кладет книгу в сумку, натягивает джемпер. Тянется за счетом на столе, но женщина тоже протягивает руку.

– Я заплачу!

– Ну что вы. Это же мой заказ.

– Да брось ты, ей-богу… Давай сюда без разговоров!

Обе встают. Сразу видно, что женщина – гораздо крупнее. Мари совсем хрупкая, а ее новая спутница сбита крепко, точно амбар для крестьянского инвентаря. Метр сто семьдесят пять, не меньше. Вздохнув, Мари отдает ей счет.

Они выходят из ресторанчика на улицу. Там все еще людно, несмотря на такой поздний час. Бренчит электронными ритмами игровой центр, вопят зазывалы у входа в караоке. Взревывают мотоциклы. Трое молодых парней сидят без дела на корточках у закрытых металлических жалюзи. Когда женщина с Мари приближаются, парни поднимают головы и молча провожают их любопытными взглядами. Видимо, находя в их парочке что-то комичное. Но вслух ничего не говорят. Просто смотрят. Жалюзи над ними густо расписаны разноцветной похабщиной из баллончиков.

– Меня Каору зовут, – сообщает женщина. – Не совсем, конечно, подходящее имя [2] . Именем Каору («благоухать», яп.) часто называют героинь популярных японских кино– и телесериалов. … Ну да ладно, назвали так при рождении, теперь уж ничего не попишешь.

– Очень приятно, – кивает Мари.

– Ты извини, конечно. Прибегаю, тащу тебя куда-то… Напугала, небось?

Не представляя, что ответить, Мари молчит.

– Давай, я твою сумку понесу, – предлагает Каору. – Тяжелая вроде…

– Не стоит.

– Что у тебя там?

– Книги, форма, ну и вообще…

– Ты ведь не из дому убежала, правда?

– Вот еще, – отвечает Мари.

– Ну и слава богу.

Парочка шагает дальше. Оставляет позади веселые кварталы, сворачивает в узкий переулок и подымается вверх по склону. Каору торопится, Мари семенит за ней следом. Одолев темную пустынную лестницу, они попадают на следующую улочку. Как будто все кварталы в округе связаны между собой исключительно лестницами. У трех-четырех ночных баров вывески еще горят, но вокруг – ни единой живой души.

– Вон тот «рабухо» [3] . «Love Hotel» («гостиница любви», искаж. англ.) и как социальное явление, и как термин изобрели японцы в конце 1970-х гг. По-японски это произносится как «pабу-хотэру», а молодежью сокращается в слэнговое «рабухо». , – говорит Каору.

– «Рабухо»?

– «Лав-отель». Ну, для парочек… Секс-ночлежка, короче говоря. Видишь, неоновые буквы – «Альфавиль»? Нам туда.

Услыхав это название, Мари вдруг смотрит Каору в лицо.

– «Альфавиль»?

– Да ты не бойся, место не стремное. Я там менеджером работаю.

– И там же – раненая девушка?

Каору на ходу оборачивается:

– Ага. Извини, что так запутанно…

– А Такахаси тоже здесь?

– Не, он не здесь. В соседнем доме, в подвале, репетирует до утра. Во жизнь у студентов! Сплошная лафа…

Парочка заходит в гостиницу «Альфавиль». Вестибюль оборудован так, чтобы посетители сами выбирали номер по фотографиям на стене, нажимали его на пульте и автоматически получали ключ. И сразу же на лифте поднимались в комнату. Ни с кем не нужно встречаться взглядами и о чем-либо говорить. Два режима оплаты: «за отдых» и «за ночлег». Тускло-голубоватый свет. Мари с удивлением озирается, Каору машет рукой консьержке за конторкой в дальнем углу.