Себастьян Фолкс - И пели птицы...

На третий день к нему пришел полковник Грей.

— Наконец-то успех, — сказал он. — Туннельщики проделали замечательную работу. Вы не будете возражать, если я присяду, Рейсфорд?

Стивен сидел на краю койки. Когда Грей вошел, он попытался встать, отдать честь, однако полковник остановил его взмахом руки. Стивен указал ему на кресло у стола.

Грей сел, закинул ногу на ногу, раскурил трубку.

— Боши даже не успели понять, что произошло. Я никогда не питал особой веры в пользу канавных крыс — в воронках, которые они сооружали, враг окапывался с большим удобством, но на сей раз даже я вынужден признать: дело свое они сделали.

Он продолжал рассуждать о наступлении, не замечая, по-видимому, того, что Стивен ему не отвечает.

— Наши ребята были в резерве, — сказал он. — Так и не потребовались. Некоторые из них, по-моему, слегка разочарованы.

Грей пососал трубку.

— Впрочем, далеко не все.

Стивен провел рукой по своим нечесаным волосам. Интересно, Грей сам решил заглянуть к нему или его прислали?

— Стэнфорд, — говорил между тем Грей, — выглядит как типичный английский штабист, не правда ли? Толстый, самодовольный, малообразованный. Прошу прощения, Рейсфорд, я, как вам известно, ничего против англичан не имею. В его случае внешность обманчива. Планировщик он отменный. Уверен, в ходе этого наступления он спас множество жизней.

Стивен кивнул. В его опустевшей от горя душе шевельнулся интерес — так в онемевшую конечность возвращается кровь, поначалу причиняя боль.

А Грей все курил, все говорил:

— В наших отношениях с благородными французскими союзниками обозначилась одна щекотливая тема. Они испытывают затруднения. В их рядах начался некий, как бы это выразиться, разброд. Отставка бравого генерала Нивеля помогла умерить его, но лишь отчасти. Петен проявляет несколько больше склонности беречь жизни солдат, однако положение остается тревожным. Насколько нам известно, подобными настроениями заражены две трети французской армии, и каждая пятая дивизия захвачена ими полностью.

Сказанное Греем удивило Стивена. В сравнимых обстоятельствах французская армия действовала успешнее британской, демонстрируя поразительную стойкость. Мятежи в ней представлялись немыслимыми.

— Стэнфорд хочет, чтобы вы с Маунтфордом составили ему компанию. Встреча будет неофициальной. Французские офицеры, которые согласились участвовать в ней, сейчас в отпуске. Вы просто дружески побеседуете.

— Понятно, — сказал Стивен. — Удивительно, как наверху дали разрешение. Мы с французами почти не общаемся.

— Совершенно верно, — согласился Грей с легкой торжествующей улыбкой. Ему все-таки удалось разговорить Стивена. — А никакого разрешения никто и не давал. Несколько друзей собираются пообедать вместе, вот и все. Пока я здесь. Должен сказать, выглядите вы препаршиво. Вам следует побриться и помыться. Мне очень жаль вашего друга-сапера. А теперь вставайте.

Стивен тупо смотрел на полковника. В теле его не осталось ни капли энергии. Он мог только одно — вглядываться в светлые глаза Грея, пытаться почерпнуть в них хоть немного силы.

Грей понял это, и тон его смягчился.

— Я знаю, что значит остаться одному, лишиться человека, с которым делился мыслями и чувствами. Но нужно как-то жить дальше, Рейсфорд. Я намереваюсь представить вас к Военному кресту за храбрость, проявленную в бою у канала. Довольны?

Стивен слегка шевельнулся.

— Нет, нисколько. Нельзя награждать тех, кто остался в живых, если другие отдали свою жизнь. Ради всего святого!

Грей улыбнулся снова, и у Стивена в который уж раз появилось ощущение, что полковник играет на нем, как на музыкальном инструменте.

— Очень хорошо. Никаких наград.

— Нет, представление вы подайте, — сказал Стивен, — но пусть наградят Эллиса или кого-то еще из погибших. Это поможет его матери.

— Да, — сказал Грей. — Или разобьет ей сердце.

Стивен встал.

— Я схожу в штаб, переоденусь.

— Правильно, — сказал Грей. — Если вы сейчас дрогнете, ослабеете, то обессмыслите его жизнь. Только продержавшись до конца, вы позволите его душе обрести покой.

— Наши жизни давно уже утратили смысл. И вы это знаете. Под Бомон-Амелем.

Грей затрудненно сглотнул.

— Тогда сделайте это ради наших детей.

Стивен выволок свое затекшее тело из землянки под летнее небо.

Он смотрел на деревья, на уцелевшие после обстрелов дома, на небо над ними, и в душе его снова поднималось испытанное однажды в Англии чувство родства и любви. Он знал, что заставит себя действовать, хотя мир, в котором он теперь существовал, стал пугающе хрупким.