Джеффри Арчер: Лишь время покажет

В первое воскресенье Рождественского поста мисс Манди объявила, что выбрала трех новых дискантов — или «ангелочков», как имел обыкновение отзываться о нас преподобный Уоттс, — которые присоединятся к ее хору. Остальные же были отвергнуты за столь непростительные грехи, как болтовня во время проповеди, сосание леденцов и, в случае двух мальчиков, игра в «каштаны» [4] Одним конским каштаном, нанизанным на веревочку, бьют по другим. под «Ныне отпущаеши».

В следующее воскресенье я облачился в длинную синюю сутану с гофрированным белым воротником. Только мне одному позволили надеть на шею бронзовый медальон с изображением Богородицы, чтобы показать, что меня выбрали сопранистом. Я бы с гордостью отправился с этим медальоном домой и даже в школу — порисоваться перед другими ребятами, если бы только мисс Манди не забирала его после каждого богослужения.

По воскресеньям я переносился в другой мир, но опасался, что это блаженство не продлится вечно.

Когда дядя Стэн вставал по утрам, каким-то образом он ухитрялся перебудить весь дом. Никто не жаловался, ведь он кормил семью и был к тому же дешевле и надежней будильника.

Сперва Гарри слышал, как хлопала дверь спальни. Дальше дядя с топотом пересекал скрипучую деревянную лестничную площадку, спускался по ступенькам и выходил из дома. Затем хлопала еще одна дверь, когда он скрывался в уборной. Если кто-нибудь еще спал, плеск воды после рывка за цепочку и еще две хлопнувших двери по дороге обратно в спальню напоминали, что Стэн рассчитывает увидеть на столе завтрак, когда придет на кухню. Умывался и брился он только вечером по субботам, перед тем как отправиться в «Пале» или «Одеон» [5] «Пале» — зал для танцев; «Одеон» — название сети британских кинотеатров. . Ванну же принимал четыре раза в год, по квартальным дням [6] Квартальный день — день, начинающий квартал года (срок внесения аренды, уплаты процентов и тому подобного). . Никто бы не обвинил Стэна в пустом расходовании на мыло с трудом заработанных денег.

Мэйзи, мать Гарри, вставала следующей. Она вскакивала с постели сразу после первого хлопка дверью. К тому времени, как Стэн выходил из уборной, на плите уже стояла овсянка. Вскоре поднималась бабушка и присоединялась к дочери на кухне еще до того, как Стэн занимал свое место во главе стола. Гарри, если он надеялся позавтракать, нужно было спуститься за пять минут после первой хлопнувшей двери. Последним в кухне появлялся дедушка, настолько глухой, что зачастую ему удавалось проспать весь утренний ритуал Стэна. Этот распорядок в доме Клифтонов не менялся. Когда на всех имеются одна уборная во дворе, одна раковина и одно полотенце, порядок становится необходимостью.

К тому времени, как Гарри плескал в лицо холодной водой, тонкой струйкой сбегавшей из крана, его мать на кухне уже накрывала на стол: два толстых ломтя хлеба, смазанных топленым салом, для Стэна и четыре потоньше — для остальной семьи, подрумяненные на огне, если в мешке, что по понедельникам сгружали перед входной дверью, еще оставался уголь. Когда Стэн доедал свою овсянку, Гарри разрешали вылизать миску.

Большой коричневый чайник всегда стоял на огне, и бабушка разливала чай по малым и большим кружкам через посеребренное ситечко, которое унаследовала от матери. Пока остальные члены семьи наслаждались неподслащенным чаем — сахар предназначался лишь для особых случаев, — Стэн открывал свою первую бутылку пива и осушал ее обычно одним глотком. Затем он поднимался из-за стола, шумно рыгал и забирал коробку с обедом, подготовленную бабушкой, пока он завтракал: два бутерброда с пастой «Мармит», сосиска, яблоко, еще две бутылки пива и сверточек с пятком сигарет. Как только Стэн уходил в порт, все тут же принимались разговаривать.

Бабушка вечно хотела знать, кто посещал чайную, где работала официанткой ее дочь: что они ели, как были одеты, где сидели. Каждую мелочь о блюдах, которые готовились на плите при свете электрических лампочек, не грозивших восковыми потеками. Не говоря уже о клиентах, порой оставлявших на чай трехпенсовик, которым Мэйзи приходилось делиться с поваром.

Мэйзи больше интересовало, чем Гарри накануне занимался в школе. Она требовала ежедневного отчета, который, похоже, вовсе не занимал бабушку — возможно, потому, что та никогда не ходила в школу. Но, если на то пошло, в чайной она не бывала тоже.

Дедушка высказывался редко, поскольку он совершенно оглох после четырех лет обслуживания артиллерийского полевого орудия утром, днем и вечером, и ему приходилось довольствоваться тем, что он следил за губами и время от времени кивал. Со стороны могло показаться, что он туповат, но семья успела, на свою беду, убедиться в обратном.