Дмитрий Руденко - Станция Университет

— Эрин, привет.

— Привет. Уже долетел?

— Да. Тут жарко, и все говорят по-французски.

— Было бы чудно, если бы все говорили по-русски или по-английски.

— Да.— Мне вчера очень понравилось. Приезжай скорее. Если захочешь, сходим еще куда-нибудь.

Поезд летел стремительно. Я боялся пропустить Сан-Рафаэль, но мой попутчик тоже выходил в Сан-Рафаэле, поэтому не пришлось следить за остановками. На перроне сумасшедше загорелая Стефани бросилась мне на шею. За пять минут мы дошли до гостиницы Hotel des Pyramides, которая сдала нам 6 квадратных метров за 20 долларов в сутки. В комнате не было туалета, зато была раковина и биде, в котором можно мыть ноги. Кондиционера тоже не было, ночи поэтому были горячими, а знойные французские дни пролетали стремительно. Небо было пролито из голубого кувшина, широкие листья пальм облавой ловили лучи солнца, земля крутилась юлой, море накатывалось на ее берега. Песня группы «Ниагара» L’amour à lа plage («Мои глаза — твои глаза… Я буду обнимать тебя до конца лета…») передавала настроение. Мы плавали за буйки, проводя на пляже дни напролет! Французское вино по три франка бутылка, багет, который мы ломали руками, и свежие сыры… Сен-Тропе, Антиб, Канны. В Каннах старички на бульварах играли в булль — диковинную французскую игру, разбрасываясь стальными шарами по каким-то правилам. В Монте-Карло мы глазели на шикарных людей, подъезжавших к Старому Казино. Тут же, проходя мимо роскошного «Отеля Де Пари», я подслушал разговор двух французов: «Сегодня ресторан полностью снят. Русские…». Повсюду камеры видеонаблюдения, особенно они впечатлили в общественных лифтах. Я вспомнил «1984» Оруэлла: нет, тут не пахло тоталитаризмом, но при этом казалось, что могли «следить за каждым и целые сутки». А когда стемнело, мы набрели на влюбленных — молодой итальянец, смуглый красавец, одетый в черное, галантно усаживал ослепительно красивую девушку в черный «Феррари», они улыбались, глаза их горели страстью. Машина тронулась и, шурша, удалилась, слившись с морской ночью. Как в кино.

Я любил Стефани. И вправду любил. Но однажды, когда мы прогуливались по набережной среди бесчисленных белоснежных яхт, на которых кипела жизнь, я вдруг подумал, что Стефани — все-таки не последняя моя подруга. Эта мысль меня поразила. Как будто током ударило! И почему-то вспомнилось наставление старшего школьного товарища Петьки Абрамова: не женись раньше тридцати! Откуда он знал?

Потом мы прощались на вокзале в Марселе. Стеф направлялась в Лион, там ее ждали родители, а меня ждала Москва. Мы стояли на перроне, держась за руки и глядя друг друг в глаза. Расставаться не хотелось. И вдруг я ощутил, что это последняя минута, когда мы близки. «Ну вот. Кажется, тебе пора», — я обнял Стефани. Поезд зашипел, заскрипел, фыркнул. Стефани шагнула в переполненный серый вагон, махнув мне рукой. У Бунина есть рассказ «В одной знакомой улице», там влюбленные прощаются на Курском вокзале, жадно говорят, целуют друг другу руки, а он обещает ей приехать через две недели в Серпухов… Заканчивается история словами молодого человека: «Больше ничего не помню. Ничего больше и не было». То же случилось с нами. Бессмысленно было надеяться, что мы со Стефани окажемся сильнее жизненных обстоятельств и беспощадной географической дистанции. Наши пути разошлись в Марселе навсегда.

Вечером я снова был в Москве, а значит — в гуще событий! По дороге на «Аэропорт» я бегло просмотрел свежую газету. Какая-то проблема, чуть ли не крах, случился с «МММ», Мавроди арестовали: он построил финансовую пирамиду, насобирал денег, а возвращать вкладчикам нечего; народ вышел на улицы: «Свободу Мавроди!». Говорилось и о компании «Мобильные Телесистемы», она призывала пользоваться сверхкомпактным телефоном «Handies». «Неужели когда-нибудь у каждого будет сотовый телефон?» — мечтал я, добравшись до своего балкона на тринадцатом этаже. Телефон уже надрывался: звонили Эрин и Лёнич. Быстро решили идти в дискотеку «Лис’С». В «Лис’С» скакала по сцене и пела Лада Дэне: «Рэгги в ночи, ты потанцуй со мной…», потом выступил Кристиан Рэй. Из клуба мы вышли глубокой ночью.

Я прилетел из Франции. Москва снова бурлила. Митинг в поддержку Мавроди и «МММ»

— Ну что? По домам? — спросил я у Эрин.

— Да, — ответила Эрин и запнулась. — А может, лучше к тебе?