Дмитрий Руденко - Станция Университет

В тот же день Кеша перебрался ко мне на «Аэропорт», в квартиру, которую мне снова на все лето оставили дедушка с бабушкой, уехав на свой огород. Оставалось меньше двух месяцев до новой жизни, до начала работы. Это время абсолютной свободы промелькнуло, как искра. Вечерами мы ходили в Armadillo Ваг в Хрустальном переулке, там пела кантри-группа «Кукуруза», а вход стоил пять долларов. Ночью перебирались в дискотеку «011», преемницу «У Друбич». Там я посоветовал Кеше выкурить сигарету. Он покурил, и с этого момента папироса стала его верной спутницей. Потом случайно в кулуарах МАРХИ Кеша набрел на американку Эрин, студентку Йельской юридической школы. Что она там делала, было одному Богу известно. Быстро стало ясно, что Кеша увлекся. Неудивительно. Эрин была обворожительна и вдобавок метила высоко. Ее любимой машиной был «Ягуар», она ездила на шопинг в Лондон и собиралась зарабатывать не меньше 120 тысяч долларов в год чистыми сразу же после окончания университета. Специализация американки — white color crime (преступления «белых воротничков») — внушала уверенность в будущем этой хрупкой девушки. Я увидел Эрин на вечеринке на даче у Кешиного однокурсника. Кеша растворился в Эрин. Я был уверен: Кеша добычу не упустит. Все-таки он всегда был, как сказала бы дворничиха тетя Паня, «лавелазом».

Интрижка, однако, обернулась чем-то большим. Мой друг забыл про все на свете. Голова его закружилась, а земля под ногами задрожала. Мы бродили по вечерним улицам, час за часом раздумывая над мучившим его вопросом: «Она меня любит? «Да» — да, или «да» — нет?» [162] «Ты меня любишь? «Да» — да или «да» — нет?» — цитата из кинофильма «Я шагаю по Москве». . Он высаживал по пачке сигарет в день и выпивал, не закусывая. Чтобы отвлечься от переживаний, смотрели чемпионат мира по футболу. Наши играли неважно, зато Олег Саленко забил Камеруну пять мячей в одном матче, став рекордсменом на все времена.

Каждое утро Кеша отправлялся к дому Пашкова, там садился на ступеньки старинной лестницы и обозревал стены Кремля, Каменный мост и Дом на набережной. Фантазия не давала ему покоя: на свободном пятачке между Боровицкой башней и домом Пашкова ему вздумалось воткнуть какой-то небоскреб из стекла и бетона, откуда будет открываться восхитительный вид на город.

— Кеш! Ну не нужен нам еще один «вставной зуб столицы», — умолял его я. — Нам «Интуриста» хватает.

— Ничего ты не понимаешь, — обрывал меня он.

Ход времени, увы, неумолим! Настал день, когда Кеша рассеянно засобирался в аэропорт — австралийские работодатели забеспокоились, что потеряли коллегу, а ведь нет ничего тревожнее такого беспокойства. Мне в тот же день надо было ехать на месячные военные сборы. Я проводил Кешу до лифта, а потом смотрел ему вслед с балкона. Шахворостов с сумкой наперевес быстро уходил своей прыгающей походкой в сторону метро. Он направился в Мельбурн, а я, тремя часами позже, на поезде — в город Ковров под Владимир. Уезжать не хотелось ни мне, ни ему.

В военной части все сияло чистотой. Но чистота оказалась обманчивой. Воды в грязных умывальниках не было, на триста человек — три загаженных очка, в двух из них не работал слив. В солдатской столовке, куда нас привели на ужин, еда была свинской. Недоеденное сливали в огромные пластиковые баки, усиливавшие ощущение, что едим помои. О каком красном вине рассказывал мне француз? Нам выдали грязную и вонючую армейскую форму, конечно, не по размеру. Из левого кармана своих панталон я извлек чей-то сопливый носовой платок.

Следующей неприятностью стала развивающаяся фобия: все забоялись грибка ногтей, только об этом и говорили. Передовицы солдатской многотиражки, которую нам раздали, кричали: «Солдат, бойся грибка!» или «Гриб не пройдет!». На моей эмалированной чашке, которую я прихватил из дома, как назло, были нарисованы лесные грибы. Конечно, это стало поводом считать, что я скоро подхвачу этот неприятный недуг. А тут еще я не додумался, что в душ, который полагался по армейскому уставу лишь раз в десять дней, следует идти в носках, а не босиком. Правда, меня быстро вразумил уже намыленный, в синих носках, студент Косолапов Михаил Валерьевич: «Посмотри на этот грязный пол! А ты голыми ногами! Ты грибок уже подхватил!». Я выбежал как ошпаренный. Только бы не грибок! Слава богу, пронесло! А вот Косолапова носки не спасли. Рано утром вся казарма была разбужена его отчаянным воплем: «Б… У меня ноги чешутся!».