Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы

Чомба сел на кровать рядом с Яном и сказал:

– Я рубль пронес. Надо достать его.

– А где он у тебя? — поинтересовался Ян.

– В ухе.

Ян помог Чомбе вытащить из уха рубль, а Миша, не вставая со шконки, сказал:

– На деньги в тюрьме ничего не достанешь. Если они на квитке, тогда отоваришься. После ужина Миша сказал Чомбе:

– Сейчас мы тебе прописку будем делать. Слыхал о такой?

– Слыхал. Но прописку делать я не дам.

Камера молчала. Чомба бросал вызов. Медлить было нельзя, и Миша спросил:

– Это почему ты не дашь делать прописку, а?

– Не дам, и все.

– Прописку делают всем новичкам. Сделаем и тебе.

Парни сидели по шконкам и молчали.

– Я же сказал, что прописку вы мне делать не будете.

– Может, ты еще скажешь, что и игры с тобой не будем проводить?

– И игры тоже.

Будь на месте Чомбы Ян, его с ходу бы вырубили. Но Чомба сидел на шконке, держа на коленях огромные маховики. Миша стоял возле стола и близко к Чомбе не подходил. Он понимал, что если он схватится с Чомбой, парни на помощь не придут.

Ян в душе был за Чомбу, но, как и все ребята, молчал.

– Чомба, не лезь в бутылку, прописку и игры делают всем.

– А я не лезу. Сказал, что ни прописки, ни игр со мной делать не будете, — Чомба встал со шконки. — Все мои кенты по нескольку ходок имеют и рассказывали мне, что такое прописка, игры и так далее.

Миша сбавлял обороты. Стыкаться с Чомбой не хотелось. Неизвестно, кто кого вырубит.

Так сила и решительность одолели неписаные тюремные законы.

С приходом Чомбы цыган стал меньше мучить Яна. Миша продолжал держать мазу, но присутствие Чомбы сбило с него и цыгана блатную спесь. Пообходительнее они теперь разговаривали со всеми. На два лагеря камера не разделилась: у Чомбы не было авторитета. Ян симпатизировал Чомбе и чаще других с ним разговаривал.

Колиного тезку забрали на этап, и в камеру бросили новичка. Он шел по второй ходке, и прописку ему не делали.

Яну вручили обвинительное заключение. Он расписался в бумагах, что числится теперь за прокурором, а потом — за судом.

Когда Яна забирали на этап, он получил от Миши увесистый пинок под зад. Это был тюремный ритуал — пинать под зад всех, кого забирали на суд, чтоб в тюрьму после суда не возвращаться.

В «столыпине», сдавленный заключенными, Ян ехал в приподнятом настроении. Он надеялся получить условное наказание и представлял, как, освободясь, поспешит в Волгоград, где его ждет письмо и фотография Веры. Он даже жалел, что не переписал тюремную инструкцию. Она в простенькой рамке висела под стеклом над парашей. Тюремную инструкцию ему хотелось показать друзьям и рассказать, какие строгие порядки в тюрьме.

В КПЗ, в камере, Ян встретил друга, Володю Ивлина, подельника Роберта. Заводоуковск объявил на него всесоюзный розыск, и его взяли в Душанбе, где он устроился на работу. Он ждал суда. Вова, в общем-то, не унывал, он не по первой ходке шел, и большой срок ему не горел. Но на Роберта был в обиде. Володю привлекали как соучастника и подстрекателя.

– Ян, в натуре, — тихонько говорил Вова, чтоб зеки не слышали, — я же о вас все знаю. Знаю, что вы мужика грохнули, кое-какие кражи знаю, но я не козел — ты знаешь меня, и хоть я в в обиде на Робку, но не вложу вас.

Через день Яна забрали на суд, и Вова дал ему пинка под зад.

– Пошел, — сказал он, — чтоб с суда не возвращался.

Зал суда постепенно наполнялся людьми, но свободные места остались. Отец Яна сел на вторую скамейку, к стенке, и смотрел на сына сбоку. Ян переговаривался с ним. Рядом с Алексеем Яковлевичем сидела мать Володи Ивлина. Она пришла на суд, чтобы узнать у Яна про сына. Но Яну не до Вовки, и он ее не узнал, а она не стала у него спрашивать.

Мать Яна стояла в коридоре за дверями — она проходила по делу свидетелем как родитель несовершеннолетнего обвиняемого.

В зал вошли члены суда и сели за стол, покрытый красным материалом. Председательствующая — средних лет женщина. Слева от нее сидел пожилой мужчина с усами, справа молодая женщина — народные заседатели. Слева, за отдельным столом, сидел государственный обвинитель — помощник прокурора района, а стол напротив заняла молодая защитница Барсукова. Ее Ян видел впервые. По непонятным причинам жена начальника милиции — Ефария Васильевна на суд не пришла и послала вместо себя коллегу. А та с делом не познакомилась.

Судья начала расследование с кражи вещей из дома Серовых. Серовы в исковом заявлении указали, что у них украли костюм, хотя Ян взял только пиджак, и запчасти от мотоцикла. Запчасти Ян даже не видел.