Леонид Треер - Приключения воздухоплавателя Редькина

Каждый, кто приезжает в наш город, спешит в микрорайон Гуси-Лебеди, на улицу Мушкетеров. Сразу за булочной можно увидеть девятиэтажный дом № 7. Внешне он ничем не отличается от соседних зданий. Но именно в этом доме проживает человек, давший пищу для всевозможных слухов, в том числе и нелепых. Находчивость и бесстрашие его поражают даже специалистов, занимающихся теорией геройства.

Желающие могут увидеть его ежедневно в тринадцать ноль-ноль. В это время из подъезда № 3 выходит мальчик в пионерском галстуке. Копна рыжих волос горит на его голове. Прохожие останавливаются, и восхищенный шепот: «Редькин!» — провожает его до самой школы.

Известность его и популярность столь велики, что даже затмили славу хоккеиста Урывкина, лучшего бомбардира девятой зоны шестой подгруппы третьей лиги. Согласитесь, уважаемый читатель, что не так уж много на земле героев, которые в тринадцать лет были бы так знамениты.

Мне повезло: я живу в одном доме с Колей Редькиным. Более того в одном подъезде. И, что особенно приятно, мы с ним соседи по лестничной площадке.

Слава не испортила Колю. Он остался таким же скромным человеком, каким был год назад, до своего знаменитого путешествия. Мы часто прогуливались с ним по бульвару, рассуждая о космических полетах, строении Вселенной и о будущем футбола. Он ставил меня в тупик своими неожиданными решениями и удивлял глубокими мыслями.

Сейчас мы стали встречаться реже. Редькин очень занят. Ему приходится часто выступать на заводах, в институтах и в школах, отвечать на сотни писем.

Однажды, вернувшись из длительной командировки, я обнаружил в почтовом ящике записку следующего содержания:

«Дети капитана Гранта. 115, 20, 7 — 58, 13, 37 — 201, 3, 14 — 19, 29, 40 — 67, 10, 18 — 314, 45, 23 — 143, 54, 32 — 91…»

Я сразу догадался, кто автор записки. Это был любимый шифр Коли Редькина. Из каждых трех чисел первое означало номер страницы, второе номер строки, третье номер буквы. Я достал с полки, книгу Жюля Верна, нашел указанные буквы и, сложив их, прочел:

«В полночь у беседки. Очень нада» [1] Я сознательно привожу текст записки, сохранив ошибку, поскольку считаю, что знаменитые люди просто так не ошибаются, и если они пишут «нада» вместо «надо», — значит действительно так надо. .

Мне показалось странным, что Коля назначил тайную встречу, вместо того, чтобы зайти ко мне и поговорить. Вероятно, ему нужно было сообщить, что-то очень важное.

В двенадцать часов ночи я вышел во двор. Безлунная темная ночь окутала землю. В беседке никого не было. Ветер шевелил белые простыни, которые сушились на веревке. Это было похоже на танец привидений. Вдруг одно из привидений двинулось ко мне и тихо сказало:

— Здравствуйте, Леонид Яковлевич!

Мне стало жутко. Белое покрывало медленно опало, как при открытии памятника, и я увидел Редькина. Он взял меня за руку и повел в беседку.

Мы сели за стол и несколько минут молчали.

— Вы если я не ошибаюсь, редактор стенгазеты? — спросил Коля

Я кивнул.

Редькин положил да стол толстую тетрадь в клеенчатой обложке.

— Это дневник, который я вел, во время путешествия, — сказал он, — его не читал никто!

Я с уважением смотрел на тетрадь. Бесценная рукопись лежала передо мной, и я еле удержался, чтобы не схватить ее.

— Каждый день я получаю сотни писем, — продолжал Коля, — и в каждом письме одни и те же слова: «…Ваш долг — написать книгу о своих приключениях!» Я пробовал…

— И что же? — спросил я.

Он вздохнул.

— У каждого героя есть ахиллесова пята. Редькин не был исключением. Он очень много читал и прекрасно излагал мысли вслух, но когда дело доходило до бумаги, мой друг становился беспомощным.

— Внимание, — прошептал Коля, — кто-то идет.

Раздались шаркающие шаги. Из подъезда вышла старуха. Я узнал в ней Василису Ивановну Барабасову. Василиса Ивановна достала трубку, набила ее табаком и стала курить. Затем она выбила трубку о каблук, оглянулась и проскакала на одной ноге по асфальту, где мелом были нарисованы классы. Позанимавшись гантелями, Барабасова свистнула. Тотчас примчался ее пушистый кот, и они важно удалились домой.