Хосе Сампедро - Река, что нас несет

Белобрысый рассмеялся под рубахой, он как раз надевал ее. В полдень они рассказали о своем похождении сплавщикам, и Шеннон заверил их, что заражение происходит гораздо медленнее, чем считали в древности. Сплавщики еще немного поспорили, и все решили единодушно, что по случаю прихода в селение у большой проезжей дороги и всей «этой передряги» следует хорошенько напиться.

Американец не стал возражать, но велел им «не выходить за рамки». Сплавщики торжественно поклялись, и к вечеру, покончив с работой, большая часть артели под предводительством Сухопарого отправилась по дороге в Трильо, которое было уже совсем близко. В лагере остались Американец, Горбун, Обжорка и Четырехпалый, всегда готовый замаливать грехи, и свои собственные, и те, которые намеревался совершить ближний. Лукас тоже не пошел, чтобы позаниматься с Шенноном, который уже почти научил его читать. Время от времени Шеннон поверх его головы, склоненной над книгой, смотрел на Паулу. Губы у нее были надуты, как у девочки, глаза глядели задумчиво. Иногда она отвечала улыбкой на взгляд Шеннона, но чаще смотрела на молча лежавшего Антонио. Остальные отправились в «столицу пенных вод», как окрестил селение Балагур, ибо посреди Трильо река Сифуэнтес низвергалась водопадом в Тахо.

У самого моста сплавщики обогнали двух девушек из больницы, возвращавшихся с работы. Сухопарый отстал от товарищей и присоединился к ним.

— Так уж вышло, девушки, — сказал он, как ни в чем не бывало, хотя и испытывал некоторую неловкость. — Ничего не поделаешь. Решили всей компанией пойти выпить.

Агустина холодно посмотрела на него.

— Я так и знала. Мы совсем не ждали вас.

Однако Сухопарый прекрасно понимал, что это неправда. Ведь было уже почти семь. Эмилия, надеявшаяся, что Белобрысый тоже отстанет от своих и подойдет к пей, сказала с досадой:

— Я тороплюсь, Агустина. Прощай.

Агустина, снова обернувшись к Сухопарому, резко проговорила:

— Что, брезгуешь? Скажи честно и уходи. Ты мне ничем но обязан.

Сухопарый посмотрел на ту, что ждала его, и пожалел девушку. Может быть, именно потому, что по собирался идти на свидание. Других женщин, к которым он ходил, он не жалел — не за что было.

Бросив на него вызывающий взгляд, она сказала с презрением:

— Как я могла подумать, что ты не такой, как другие! Почему мне утром приглянулись твои глаза, твои руки?.. Просто померещилось, — слезы душили ее. — Какая чушь! Ты старый, это верно, но не петух!

Она была великолепна: голос ее звучал резко, глаза блестели в темноте навеса, грудь вздымалась. Сухопарый забыл обо всем, заключил девушку в свои объятия и впился в ее губы с такой силой, что почувствовал привкус крови. Он всосал ее с дрожью, словно яд, и, оттолкнув девушку, сказал:

— Видишь, как я брезгую. Теперь я такой же, как и ты.

Она даже и не подумала вытереть алую ниточку крови с прикушенной губы. Глаза ее по-прежнему сверкали, грудь вздымалась.

— Да, ты такой же, как я, ты мой петух! — согласилась она. — Вот почему я ждала тебя, когда эта дура Эмилия хотела уйти. И дождалась бы обязательно… А теперь я ждать не хочу, не могу, не томи меня!

И обдав его горячим дыханием, она приблизила к Сухопарому белое лицо с окровавленными губами. Сухопарый вдруг оробел, он не узнавал себя. Его пугала не проказа, не язвы. Нет! Эта женщина все больше и больше завладевала им. А он привык быть себе хозяином.

— Я приду к тебе потом, ласточка. Сейчас меня товарищи ждут.

Под навесом сразу стало свежо, таким холодом повеяло от женщины.

— Ты хочешь свести меня с ума! — крикнула она и, видя, что мужчина, уже готовый было покориться ей, собирается уйти, схватила его за руку. — Ты не знаешь, на что я способна! Не знаешь, что такое отчаяние и голод! Сто раз я хотела стать шлюхой, слышишь? И не могла, мужчины противны мне… А вот теперь пришел ты! Неужели ты такой же, как другие?

— Нет, — обернулся к ней Сухопарый, задетый за живое. — Иди вперед, я пойду за тобой и погляжу, где ты будешь меня ждать. Как только мне удастся уйти от товарищей, я приду к тебе.

Она посмотрела на пего, вновь желанная, и поняла, что помимо воли коснулась самой сокровенной его струны: он был мужчиной и знал, что настоящих мужчин не так уж много. Она поправила блузку, привела в порядок волосы и пошла.

Сухопарый следовал за ней по улочкам, ведущим вверх по косогору. У самого поля, где были гумна и свалки, она остановилась у маленького сарая, обернулась и подождала, пока он подойдет, прильнув спиной к двери, словно ее распяли.