Хосе Сампедро - Река, что нас несет

— Здравствуйте… Вы сюда?.. У вас здесь родственники?

Напуганные сплавщики смотрели на женщин. Почти все они были молоды и ничем не отличались от других, если бы не лица. Что было в них странного? Ах да, они напоминали китаянок! Не цветом кожи, нет, а разрезом глаз. К ним неторопливо подошла еще одна женщина и, растолкав других, протиснулась в первый ряд, к самой сетке. Вцепившись руками в барьер, она впилась пристальным взглядом в мужчин, как удав в пташек, а те, словно загипнотизированные, не в силах были отвести глаз от ее красного, почти фиолетового лица, до того распухшего, что оно потеряло всякую форму, и маленький нос едва виднелся между воспаленными щеками. Ее взгляд был таким же злобным, как и голос:

— Что, боитесь?

На сей раз Сухопарый не мог даже пошевельнуться. Агустина взяла его за руку и повернула спиной к женщинам.

— Пойдем отсюда. Я и так вижу, что ты смелый человек.

— Сейчас я не смог бы даже поцеловать тебя, — признался Сухопарый, посмотрев на нее.

Он видел приоткрытые ворота, а за ними широкое поле… Истинный рай!

Она ласково улыбнулась ему, провожая до выхода.

— Такому человеку, как ты, нелегко сознаться в этом… Но ты все равно меня не обманул… Иди спокойно. Во всем Трильо не нашлось мужчины, который осмелился бы войти сюда со мной.

Девушка снова взяла его за руку, и ему показалось, что она сжала ее. Однако он был так потрясен, что едва обратил на это внимание. Он не заметил, как очутился за воротами, и увидел Белобрысого, стоявшего в стороне. Эмилия не стала выходить за ограду.

— …Ночуем мы в селении, — говорила Агустина Сухопарому. — Уходим отсюда в шесть. Если надумаете нас проводить…

Сухопарый стоял, опустив голову, и видел только, как словно два крыла, вздымаются и опускаются девичьи груди. Голос настойчиво проникал ему в уши, пальцы чуть сильнее сжимали руку.

— Мне надоело, понимаешь, надоело. Мне нужен мужчина, настоящий мужчина, который пошел бы на мной через эти ворота, просто так, не побоялся бы… Мне надоело, — повторяла она затравленно.

— Что надоело? — пробормотал Сухопарый.

— Надоело быть голодной и честной, — резко ответила она и скрылась за воротами.

Оба сплавщика пошли прочь, не оглядываясь, едва удерживаясь, чтобы не побежать. Как только они спустились на большак, Сухопарый вытер пот, градом катившийся по лицу, и сказал:

— Ах ты, черт! Я всегда говорил, что там, где не требуется сила, у баб больше выдержки, чем у мужчин.

Белобрысый не ответил. Они вышли к реке, уже полной стволов, спокойно плывших по течению. Кто-то из сплавщиков прокричал им с другого берега:

— Эй! Куда вы запропастились?.. Какую-нибудь девку нашел, Сухопарый?

Но Сухопарый глядел лишь на Белобрысого, устремившегося вниз по берегу. Удивленный Дамиан побежал вслед за ним и увидел, что он на ходу торопливо сбрасывает одежду. Когда Сухопарый подбежал к нему, тот уже шумно плескался в спокойных, много повидавших водах, куда еще не дошли стволы.

Белобрысый с остервенением терся. Наконец он вышел на берег, красный, как вареный рак; на теле его, до самых ступней, черных от прибрежного ила, сверкали капли. «Как архангел Михаил, — подумал Сухопарый, — Такому только баб охмурять! А белый-то какой, будто никогда и не загорал!» Он представил его в язвах, как у святого Роха, с лицом, как у той прокаженной женщины. И весь передернулся. Но тут же разозлился на себя и сорвал раздражение на Белобрысом.

— Какого черта ты полез в воду?

— Я люблю купаться, ты же знаешь.

— Попятно… Тоже мне сплавщик! Одевайся немедленно, ты весь дрожишь.

У «архангела» зуб не попадал на зуб. Он посмотрел на товарища.

— Честно говоря, Сухопарый, — признался он, — я боюсь надевать на себя эту одежду.

— Не мели чепухи, друг!.. Мне ведь тоже не по себе… Давай, давай, — ласково проговорил он, — а как же они ходят туда каждый день?

— А что, если… я подумал вдруг… а что, если это неправда? Если и они?.. Эмилия брала меня за руку, да и я обнимал ее!

Сухопарый пристально посмотрел на Белобрысого.

— Агустина сказала мне правду, когда мы вышли за ворота. Это я тебе говорю, Дамиан Серрано.

Белобрысый опустил голову. Он выглядел сейчас совсем юнцом, почти подростком. И вдруг, ощутив себя нагим, словно только что покинувшим рай, он потянулся за вещами, а затем, подняв голову, уже не без лукавства заключил:

— Я верю тебе, Сухопарый. Уж кто-кто, а ты в таких вещах разбираешься!

— Черта с два… Стал бы я тогда обливаться холодным потом! Не трусь! Знаешь, как лечат такие страхи? Вечером сходим в селение и зальем вином.