Этери Чаландзия - Уроборос

Из книги Киплинга, которую она когда-то брала в их очередную поездку в Питер, выпали фотографии, заложенные между страницами. Нина отложила тряпку, подобрала снимки и уселась на диван.

Стояло лето, они гуляли по городу и в одном из дворов-колодцев заметили кошачью семью, гревшуюся на солнце. Таких разбойников было еще поискать. Нина достала фотоаппарат и принялась снимать парочку. Облезлые, драные, плешивые, настоящие хозяева улиц и короли подворотен. Кошка была беременна. Серая, тощая, с пузом, она лежала, развалясь. Ее дружок сидел рядом. Бомжацкая идиллия. Он то с нежностью поглядывал на беременную подругу, то принимался неистово вылизывать свою грязную спину. Ухо порвано, один глаз, похоже, выбит, рыжая шерсть клочьями — красавец! Внезапно он насторожился. По краю двора, стараясь держаться в тени, приближался третий лишний — откормленный, здоровый, черный котяра. Кошка и ухом не повела, продолжая жмуриться на солнце, но ее рыжий друг переполошился. Вскочил, угрожающе выгнул спину и пружинистой походкой немного боком направился в сторону соперника. От страха и ненависти ко всему сытому и домашнему его шерсть стояла торчком, и теперь он напоминал ободранную шаровую молнию, неуклонно приближавшуюся к цели. Черный враг замер. Столкновение было неизбежно. Даже кошка отвлеклась от своих грез и рассеянно следила за происходящим.

Коты сошлись. Преимущество гостя было несомненным. Он был крупнее, моложе, здоровее и сильнее рыжего голодранца. Захватчик изготовился атаковать будущего отца, но тому было что терять. С победным криком он взмыл в воздух, норовя вцепиться буржую в нос, тот зашипел и вскинулся на задние лапы, кровь должна была пролиться, но внезапно где-то наверху бухнула форточка, и от резкого звука котов как ветром сдуло. Егор и Нина и глазом моргнуть не успели, как двор опустел. Даже беременная исчезла словно по волшебству.

Тут же неподалеку в мастерской они напечатали фотографии разбойного семейства. Обоим очень нравилась эта подборка. История в картинках, с характерами, сюжетом и открытым финалом. Идиллия, интрига, захватчик, острие атаки, кульминация и — пустой двор на последнем снимке. Но еще больше им нравилось наблюдать, как вытягивались лица знакомых при виде этой черно-белой хроники. Мало кто понимал толк в подобных радостях, но Егору с Ниной было все равно.

Она убрала фотографии обратно в «Книгу джунглей». Ее удивляло, как порой безжалостен и суров Егор бывал к людям и как отзывчив и нежен к блохастым тварям. Она читала Шукшина и помнила, что деспоты слезливы, но Егор не был деспотом, он был ее мечтой. А у мечты не бывает изъянов. Егор мог покормить и оказать посильную помощь животному, не раз привозил покалеченных бродяг к знакомому ветеринару, но никогда не бросался их ласкать и гладить. Когда однажды Нина спросила, почему, он ответил: «Нельзя давать ложную надежду». Что ж, он был прав. Она всегда принималась тискать бездомного щенка, желая хоть чем-то скрасить пару минут его жизни, а потом с тяжелым сердцем старалась оторваться от несчастного животного, поверившего в новую счастливую жизнь. Нельзя давать ложную надежду. Можешь взять с собой — возьми. Не можешь — найди в себе силы пройти мимо. Мир Егора порой бывал жесток. Но в своей жестокости в конечном счете гуманен.

А теперь то ли его гуманизм, то ли ее дурной характер отправили ее в никуда. В разлом, в щель между старой и новой жизнью. И даже если она сама забралась сюда, скрываясь от грядущих разрушений, спокойнее и радостнее на душе от этого не становилось.

Медленно, словно под гипнозом, Нина поставила книгу на место. Она как будто была привязана. Посажена на цепь. Наказана. В качестве исправительных работ она сегодня разбирала книги, завтра ей предстояло разбирать столовые приборы.

Невидимый инквизитор приводил приговор в исполнение. Она уже догадывалась, что сама подписала все обвинительные бумаги.

Самолет снижался. Через несколько минут он должен был сесть в Тегеле. Егор проснулся и, как мог, потянулся в кресле. Выглянул в иллюминатор. Небо над Берлином. Уже виднелся шпиль телебашни на Александерплац. Егор встречался с продюсером немецкого телеканала, у которого они выкупили права показа грандиозного танцевального шоу. Вскоре должны были начаться съемки в его павильонах, надо было кое-что уточнить и подписать. Ганс или Гюнтер — Егор все время забывал имя — ждал на телецентре. После встречи можно было вернуться ночным рейсом, но Егор решил задержаться до утра. Прилетит завтра днем, ничего страшного.