Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах

К ставшему уже привычному и воспринимаемому больше как фон гулу стали примешиваться какие-то звенящие и шелестящие звуки. Хотя я твёрдо решил не отрывать взгляд от пожарной машины, боковым зрением заметил, что нечто происходит справа и слева. Это невольно вынудило обратить внимание на новую опасность. В первый момент мне показалось, что огонь буквально распирает лес и тот, не находя себе места, сдвигается всё ближе, чтобы поглотить всё поле. А потом сообразил, что, возможно, под действием температуры, из леса вылетают огромные деревья, сталкиваются друг с другом в воздухе и рассыпаются со всё угрожающей близостью ко мне. Их пылающие стволы, словно гигантские факелы, казалось, заставляли с новой силой бушевать огонь там, где тот начал понемногу затухать, уничтожив небольшой слой сухой травы. Нет, конечно, на самом деле всё это происходит на значительном расстоянии от меня, и пожар проник в дом исключительно по земле, но, казалось, что каждый раз стволы отлетают всё дальше и словно парят в дыму, где, подхваченные ветром, способны преодолеть любое расстояние.

Я постарался прибавить шаг и снова сосредоточить всё своё внимание на пожарной машине. К счастью, она оказалась на месте и продолжала как ни в чём не бывало заниматься своим делом. На фоне вспышек огня, бегущих к горизонту, пространство перед ней выделялось необычайной чернотой и задымлением — видимо, всех возможностей техники хватало только на это. Но раз так, то где же вереницы машин и борьба со стихией? Оступившись, я чуть было не упал в очередное пространство, охваченное огнём, но вовремя отклонился и отделался всего лишь опалённой ногой. Только сейчас я обратил внимание, что иду абсолютно голый, — как и выпрыгнул из кровати. Конечно, при этих обстоятельствах подобное вряд ли имело значение, а пожалуй, даже спасло от возгорания, однако чувствовал я себя от этого очень незащищённым и как бы предоставленным на растерзание природы.

Дым становился всё гуще, и огонь начал словно перебегать от одного горящего участка к другому по перекинутым кем-то замысловатым дорожкам. Это таило новые опасности, и нельзя было с уверенностью судить даже о чернеющем сейчас передо мной клочке — в любую секунду и он мог превратиться в яркий факел. Огонь был словно живой: пульсировал, деловито охватывал всё новые места и, казалось, не оставлял шанса ничему живому быть непричастным. Но с мной-то, к счастью, пока всё было в порядке. Обогнув очередной полыхающий островок, я на несколько минут остановился, упершись руками в бока и стараясь хоть немного собрать силы. Резь в глазах вызывала обильные слёзы, которые, казалось, испарялись, не успевая добежать даже до подбородка, оставляя щекочущие бороздки и смешиваясь с потом. Трогать лицо руками не хотелось — они и без того были настолько чёрными, как будто я окунул их в чан с краской. Неужели всё-таки я смогу выбраться из этого ада?

И тут вдруг что-то изменилось. Сначала я не мог сообразить, что же именно, а потом, с упавшим сердцем, начал вглядываться в то место, где мгновением раньше стояла подсвеченная пожарная машина. Теперь в том направлении сквозила только темнота, но невозможно было разобрать, находится там всё ещё что-то или нет. Однако и сам большой участок черноты дарил надежду и уверенность, что, по крайней мере, всё это не было иллюзией. От него практически не валил дым, и ориентир выглядел очень обнадёживающим, правда, без надежды на присутствие людей, одиноким и каким-то даже брошенным.

Надеясь, что, возможно, просто что-то случилось с подсветкой и некто всё ещё находится на месте, только неразличим, я сорвался с места и постарался ещё быстрее приблизиться к возможному спасению. Дым вокруг становился всё тягучее и словно хватал меня за тело, пытаясь замедлить движение и утянуть куда-то в свои таинственные глубины. Переплетений рук или чего-то подобного в нём не различалось, зато, кажется, я явственно ощущал на коже крохотные пальчики, которые цеплялись, карябали меня ноготками и соскальзывали, чтобы снова уцепиться за кожу. А вот впереди, где-то рядом с большой чёрной прогалиной, клубы дыма сформировались в гигантское ухмыляющееся лицо — то самое, что я видел в туалете. Оно гримасничало, пугало и, наверное, хотело воспрепятствовать тому, чтобы я достиг желаемого места.

— Чего тебе надо? — попытался крикнуть я, но, кажется, лишь прошептал.

— Назад! — послышалось трубное раскатистое эхо, возможно, не представляющее собой ничего, кроме странного звука, но я понял его именно как слово и ответ.