Кирилл Гольцов - Дом на цилиндрах

Я заглянул в эту небольшую кожаную сумку и увидел лежащие там пачки денег, плотный конверт и потрёпанный блокнот. В общем-то, всё именно так, как говорил этот странный человек. В конверте нашлись новенькие паспорта, россыпь пластиковых карточек, к каждой из которых аккуратно был приклеен небольшой клочок зелёной бумаги с цифрами, видимо, ПИН-коды. Про себя я невольно отметил, что именно от этого банки всегда настоятельно предостерегают клиентов. Потом шли какие-то бумаги с выписками, счетами, мелькающими названиями зарубежных банков и столбцами цифр. Немного подумав, я задёрнул молнию и, стараясь не смотреть на то, что осталось от Виолетты и Хельмана, гулко прошёл к лестнице. Сняв очки, я некоторое время раздумывал, не разбить ли их о щербатую стену, но потом просто сунул в карман, где уже лежали новые документы. Вспыхнувшее ранее желание — не возвращаться и отказаться от всего предложенного — начало таять, и вскоре я твёрдо знал, что обязательно скоро снова побываю здесь. Ведь то, что я откажусь от этого неожиданного богатства, не вернёт никого к жизни и ничего не изменит. Но деньги на счетах, и что же тогда мне может понадобиться в этом странном месте снова, пусть я и стал его хозяином? Наверное, я знал ответ, но пока не хотел произносить его вслух даже для себя самого.

Медленно спускаясь по качающейся лестнице, сейчас действующей почему-то успокаивающе, и слушая гулкое эхо своих шагов, я почувствовал себя как никогда одиноким. Странно, но теперь, когда всё закончилось, мне показалось, что я готов был бы многое отдать, чтобы всё произошедшее повторилось. Или, нет, точнее продолжилось. Каким бы дурацким не было всё, что происходило со мной в последнее время, это, несомненно, давало стимул к жизни и необходимость удовлетворить интерес. А когда никаких тайн не осталось, я видел впереди только одинокое и бесцельное будущее. К работе, после всех этих смертей, возвращаться не хотелось, да и теперь в этом не было абсолютно никакой материальной необходимости. Что же тогда? Путешествия, смена обстановки? Наверное, да — ничего другого не остаётся. Необходимо, чтобы новые яркие впечатления хотя бы немного затмили тот мрак, что зиял сейчас в душе невосполнимой брешью. Почему-то это представлялось мне как долгое кругосветное путешествие, с обязательно максимально насыщенной программой и обилием алкоголя. А потом, когда эта праздная жизнь предсказуемо приестся, я выберу себе какое-нибудь тихое место на берегу океана, где куплю дом, или даже целый остров, и буду спокойно жить, подыскав какое-нибудь увлекательное хобби. Может быть, где-то там познакомлюсь с очаровательной девушкой и, кто знает, через несколько лет, в семейных заботах, с детьми, буду всё реже вспоминать эти страшные дни аномально жаркого лета в далёкой России.

Оказавшись внизу, я вышел на середину двора и поставил там сумку. Возможно, было бы разумнее положить её в «мерс», однако внезапно мне показалось, что если пройти сквозь калитку, то будет невозможно себя заставить вернуться назад. Грустно посмотрев на мою награду, которая стоила жизни стольким людям, я обошёл конструкцию и остановился возле небольшой металлической пристройки. Дверь была не заперта и, неприязненно потянув гнутую горячую ручку, на меня дыхнуло смрадом автомобильного гаража, где когда-то я халтурил в студенческие годы. Однако никаких машин здесь не было, зато стояли канистры с бензином, какие-то баллоны и мотки промасленных верёвок. Примерно то, что мне было нужно, хотя, наверное, я всё-таки предпочёл бы нечто вроде взрывчатки.

— Вот и всё… Последний пожар, в котором принимаю участие! — выдохнул я и, схватив две канистры, побрёл в сторону лестницы наверх.

Ноша была тяжёлой, пот мгновенно начал катить с меня градом и казалось, что широкие ручки могут в любой момент выскользнуть из моих мокрых, дрожащих пальцев. Но я просто шёл вперёд, находя почему-то необычайное наслаждение от такой обременительной, но простой и понятной работы, которую нашёл себе исключительно самостоятельно. Более того, этим, казалось, я словно искупал часть вины перед всеми пострадавшими из-за меня людьми. Понятно, очень маленькую, но всё же. Ни мгновение не сомневаясь в правильности своего решения, я просто не мог допустить мысли, что к телам лежащих наверху людей прикоснутся какие-то другие, чужие руки. Вся эта суета со следственными действиями и прочим меня абсолютно не интересовала, а просто хотелось отдать дань всем только так, как считаю нужным я, — не оскорбляя их памяти, а достойно.