Читра Дивакаруни - Сестра моего сердца

Перед глазами у меня стоял Ашок, сжимающий от отчаяния кулаки. Нет, Ашок, любовь — как кровь, что течет и течет из раны. От нее можно умереть.

— В конце он сказал, горько усмехнувшись: «Никогда не думал, что кузина Судхи может стать моей соперницей. И никогда не думал, что, будь так, она победит». А потом он написал эту записку. Если бы вы видели, как ему было больно, то передумали бы. Вы и сейчас можете передумать, еще не поздно. Я уверен, что у мисс Анджу всё будет хорошо.

— Нет, Сингх-джи, ты не слышал, что сказал отец Сунила. Он объявит брак недействительным, если произойдет такой скандал. Он уже так делал. Он отправит Анджу обратно, он способен на это. Кто знает, сможет ли Сунил противостоять своему отцу? Нет, Анджу так сильно любит Сунила, что я не могу подвергать риску их счастье. Может, мой поступок станет расплатой за…

— Какой расплатой?

— За всё то плохое, что случилось с Анджу еще до ее рождения, — ответила я со вздохом, почувствовав вдруг страшную усталость. Мне было очень тяжело это объяснить, даже такому сочувственному слушателю, как Сингх-джи. И хотя я видела по его озадаченному лицу, что он хотел продолжить беседу, я сказала, что плохо себя чувствую, и ушла.

Вновь я достала записку Ашока, хотя мне даже не надо было смотреть в этот листок — я знала наизусть, что там было написано:

Судха…

Ты, наверное, думаешь, что я буду таким же великодушным, как влюбленные из старых сказок? Ты думала, что я прощу тебя и пожелаю тебе счастья с твоим мужем? Ты ошибаешься. Вот что я хочу пожелать тебе: пусть тебя так же, как и меня, обманет тот, кого ты будешь любить больше всех на свете. Пусть тебя бросят ради другой. Пусть кто-нибудь так же втопчет твое сердце в грязь, как ты втоптала мое.

Ашок, неужели ты не понял, что мое сердце уже растоптано? Я медленно порвала записку на мелкие кусочки и, протянув ладонь за окно, держала ее, пока ветер не унес обрывки бумаги в темноту, как чешуйки со стоп Бидхата Пуруша.

Изо всех сил я старалась сосредоточиться на ночном небе. Иногда бывает так тяжело на душе, что боль можно вытерпеть, только обратившись к чему-то огромному, что гораздо выше человеческих бед.

Если бы в эту секунду упала звезда, я знала, что я загадала бы: я попросила бы для Ашока новую любовь, ту, которая не причинит ему боли. Если такая любовь существовала на свете.

Безумная любовь перевернула всю мою жизнь с ног на голову.

Теперь, когда до свадьбы осталась всего неделя, мамы стали гораздо снисходительней. Мне разрешили писать Сунилу, хоть каждый день, если я захотела бы. Я купила надушенную бумагу и ручку с пурпурными чернилами. Как бы я посмеялась надо всем этим раньше! Хоть на миг книги Вирджинии Вулф мне заменила книга Элизабет Баррет Браунинг «Как мне любить тебя?» Я, одурманенная любовью даже больше, чем Судха, скрупулезно выписывала оттуда целые куски текста, стараясь писать как можно аккуратнее. А может, я каким-то чудесным образом забрала у Судхи часть ее самой? Я пробежала пальцами по страницам со стихотворениями Тагора, чтобы найти строчки, которые смогут отразить чувства, захлестнувшие меня: « Аджи… мане хайтеке сукх ати сахадж сарал . Сегодня я чувствую, как счастье просто». И каждый день я со всех ног бежала к воротам, когда приходил почтальон. Сунил был не так многословен в письмах, но когда я получала конверт, подписанный квадратным почерком, меня словно переполняли миллионы радужных пузырьков, готовых вырваться наружу. Я сказала Сунилу, что очень хочу путешествовать, и, видно поэтому, он обычно писал о местах, которые собирался показать мне: озеро Тахо, Королевский каньон, Баха. Каждый вечер, перед тем как заснуть, я шептала эти названия, которые слетали с моего языка, как таинственные, чужестранные драгоценности.

Но даже в таком полубредовом состоянии я беспокоилась за Судху. Она казалась веселой, принимая участие вместе с нами в предсвадебной суматохе: выбирала подарки для будущих родственников, примеряла украшения и разрисовывала ладони хной. Но вдруг ее смех становился слишком нервным и громким; какое-то отчаяние появлялось в ней, когда она кружилась перед зеркалом, примеряя платок, вышитый золотом. А я порой виновато жалела, что послушалась ее и не рассказала маме об Ашоке.

Как-то я попыталась поговорить с Судхой об этом.

— Хорошо, — сказала я, — я понимаю, почему ты не хочешь рисковать всем и сбегать с Ашоком. Но Рамеш не подходит тебе, он ведь даже не нравится тебе, я же чувствую.