Читра Дивакаруни - Сестра моего сердца

Поднявшись, я сразу же заметила Ашока, который стоял там, где мы условились — рядом с алтарем Шивы, в самом дальнем углу храма. Мы в первый раз виделись наедине, и я ужасно смутилась, когда он взял меня за руку и повел в альков. У нас было очень мало времени: Сингх-джи, ждавший нас снаружи, сказал, что мы должны вернуться домой через час. Так что свой стыд мне нужно было оставить для первой брачной ночи.

— С тобой все хорошо? — спросил меня Ашок, приблизившись почти вплотную. — Родственники жениха уже познакомились с тобой?

Я молча кивнула. Его хмурое лицо показалось мне старше, чем раньше, словно решение жениться сделало его взрослее. Между бровями Ашока появилась морщинка, которую мне хотелось разгладить. Мне хотелось поцеловать его. И смеяться и плакать одновременно. Наконец, я сказала:

— Свадьба назначена через месяц, считая с этого дня.

Ашок напряженно думал, загибая пальцы, а потом сказал:

— Твоя мать отклонила мое предложение и теперь, когда нашелся более подходящий кандидат в мужья, нет никакой надежды, что она согласится на нашу свадьбу. Нам надо бежать.

Мое сердце замерло от ужаса. Бежать. Меня пугала необратимость, звучащая в этом слове, словно за мной навсегда захлопывалась дверь. Моя семья отречется от меня, и я никогда больше не войду в старый мраморный особняк, который был моим домом, не увижу мам, не почувствую спокойствия и тепла, разливающегося внутри, когда обнимаю мою милую Анджу. Смогу ли я решиться на такой шаг, пусть даже ради Ашока?

— Нам нужно бежать через две недели, когда тебе исполнится восемнадцать. Тогда твоя мать не сможет заставить тебя вернуться или признать наш брак недействительным.

— Откуда ты узнал про мой день рождения? — изумилась я.

Ашок с загадочным видом ответил:

— Ну, у меня есть свои способы.

Но он уже не мог ничего от меня скрывать и, улыбнувшись, пояснил:

— Я спросил у Сингх-джи.

Я даже не подозревала, что Сингх-джи точно знает, сколько мне лет. Ашок тем временем рассказал обо всех деталях: куда мы поедем, кто совершит свадебный обряд и как долго нам придется скрываться после свадьбы. Сингх-джи обещал нам помочь. Мне не нужно было ничего с собой брать, потому что Ашок был уверен, что его родители с радостью примут меня, даже до свадьбы, если бы он попросил. Но чтобы обезопасить их от возможных обвинений со стороны моей матери, он не станет ничего говорить родителям о наших планах, пока мы не поженимся.

— Не бойся, Судха. Ты мне не веришь?

Я прикоснулась к морщинке, ставшей мне уже такой дорогой, и вдохнула аромат незнакомого мыла, исходящий от его кожи.

— Я верю тебе, — ответила я, еще ближе подавшись к нему.

Это был наш первый поцелуй. Мы стояли за огромной черной фигурой Шивы, губы Ашока обжигали, и его пальцы медлили на моем горле. На всю оставшуюся жизнь страсть для меня будет связана с запахом толченого гибискуса и магнолиевого благовония, и этим покалыванием в ладонях, и ощущением сырого и гладкого каменного пола под моими ступнями.

И тут, самым краешком глаза я заметила женщину, очень красивую, одетую в простое деревенское сари из хлопка, очень старомодное, которые уже нигде и не встретишь. Рядом с ней стоял высокий незнакомец с приятными чертами лица, пальцы которого были измазаны красной краской синдура, который он только что нанес на лоб своей спутницы. Она с вызовом повернулась к своему мужу и поцеловала его — видимо, им тоже пришлось нарушить правила. Ее тело дрожало, как цветущее дерево на весеннем ветру, и на ее лице — таком знакомом — отражалась смесь радости, сожаления и затаенного страха. Я резко повернулась, чтобы разглядеть эту пару, но они уже исчезли.

Впрочем, неважно, в глубине души я знала — то были тени моих родителей — их образы, запечатлевшиеся в таинственном воздухе храма двадцать один год назад, в день их свадьбы. Зачем они появились? Чтобы напомнить мне о своей истории любви? Или предостеречь меня?

Дочь и мать, мать и дочь. Что бы мы ни думали, наши жизни отзывались эхом друг в друге.

Оглянувшись у выхода из храма, я видела Ашока, всё еще стоящего у алтаря Шивы: он что-то беззвучно шептал мне. По его губам я прочла «моя жена», и мое сердце растаяло, как мед. Две недели. Как мне прожить эти две недели без него?

Я лежала на свежевымытом полу террасы, циновка прохладно касалась кожи, а я напряженно смотрела в ночное небо. Черный цвет неба разбавлял свет огней неспящего города. Я бы спросила Анджу, что это за созвездие, едва мерцающее сквозь легкую дымку, но она уже заснула, положив голову на мою подушку, и на щеке я ощущала ее теплое и влажное дыхание, пахнущее гвоздикой. Поэтому я произнесла про себя единственное название созвездия, которое знала: Кальпуруш — черный воин с изогнутым сияющим мечом.