Журнал Поляна - Поляна, 2014 № 01 (7), февраль

Он был существенно старше, что, впрочем, тогда не чувствовалось. И если он за ней ухаживал, то странно. Иногда пропадал и месяцами ей не звонил. А в какие-то моменты звонил каждый день и все по ночам, раздражая родителей, в особенности папу. На улицах Москвы она несколько раз встречала его с другими девушками. Он ей признался, что у него есть дочь. Потом сказал, что, возможно, есть и сын. Несколько девушек постоянно твердят, что у них от него дети. Хотят, чтобы он женился. Но он, разумеется, не женится.

Она недоуменно пожимала плечами — приличная девушка из приличной семьи. Что за нравы? Что за распущенность?

— Яша, зачем вы мне звоните? Я никогда не буду вашей девушкой!

— Оля, зовите меня Ясей. Мне так приятно слышать свое детское имя из ваших уст. Я вам говорил, что без вас не могу? Без шуток. Вы самая главная моя женщина. Вы придаете смысл моей нелепой жизни…

Она только смеялась, не верила.

Он был довольно безалаберный субъект. Разносторонне одаренный, но ни в чем не проявивший себя полностью. Музыкант, но дилетантствующий. Астроном, но не доучившийся в университете. Переводчик (он закончил курсы испанского), зарабатывающий переводами технической литературы, которая была ему чужда и скучна. Поэтому переводы он делал неряшливо, с ошибками, и работу ему давали в последнюю очередь, оплачивая ее по минимальной ставке.

Зато он ходил на все интересные лекции, музыкальные концерты, поэтические вечера, чаруя девушек блеском глаз, живостью, остроумием, элегантными костюмами, которые прекрасно на нем сидели.

— Оля, вы меня совсем не знаете. Я слабый, бесконечно слабый, но я и сильный, в чувстве сильный. Это единственное, что у меня есть и что мною движет!

Как ему это удалось? Внезапно она открыла, что он заполнил все пространство ее жизни. Она думала только о нем. Таких безумных слов, такой нежности, такого упоения не мог бы ей дать никто из современных мужчин. Грубых, прагматичных, занятых делом. И ее уже не волновало, с какой новой девушкой он встречается. Все они были заменами. А настоящей — только она!

Но даже когда она приходила к нему в однокомнатную квартиру (а дело дошло до того), он всегда в последний момент он нее отшатывался.

— Нет! Я тогда погиб. Не смогу без тебя жить. Ни минуты! Я слабый, я тебе говорил? А чувствую сверхсильно. Ты же меня бросишь, Оля? Ведь бросишь?

— Я тебя не брошу! — горячо говорила она.

Но он не верил. Он боялся, что любовь к ней его совсем подавит и поработит. Парадоксальным образом она, всегда строгая и сдержанная, чувствовала себя с ним чуть ли не вакханкой. А он убегал.

— Яся, ты не любишь?

— Люблю и очень сильно! Потому и не хочу. Ты меня совсем заморочила. Других я не люблю и с ними все легко, а с тобой…

Это было что-то безвыходное, безнадежное, но почему-то все равно радостное.

— Может, нам пожениться? — мечтательно говорила она.

— Нет, только не это! У меня комплекс. Смертельный страх перед женитьбой. А если я тебя разлюблю, что же у меня останется? Ты — мой единственный шанс! Ты даже не подозреваешь, какой я слабый.

— Так что же нам делать? — вздыхала она.

Но и тут в ее голосе слышалось какое-то потаенное ликование.

Пожар заполнил все закоулки ее жизни. Ольга забросила книжки, забросила учебники, забросила свои рисунки. Пропускала занятия в институте, не являлась на практику.

Целыми днями она могла лежать на диване и думать о Ясе. Как он хорош. Как он ее любит. Как все у них необыкновенно!

Такой полноты счастья у нее после никогда не было. Все, и дома, и в институте, заметили, как она расцвела и похорошела. Как заблестели глаза, какой летящей стала походка. Кровь окрасила щеки горячим румянцем. На улице к ней подходили незнакомые импозантные мужчины и предлагали познакомиться.

Однажды, после встречи с Ясей, она зашла в магазинчик недалеко от их дома. Продавщица, молодая провинциалка, ее знала, видела чуть ли не каждый день.

— Какая вы, какая вы сегодня…, — продавщица подыскивала слово, вероятно, очень редко попадающее ей на язык. — Что-то случилось? Вы такая счастливая!

Даже глупенькая девчонка-продавщица заметила эту переполнявшую ее радость. Трудно было не заметить.

Она тогда впервые ощутила свою женскую привлекательность, свою бурную чувственность, свою талантливость, свое еврейство, роднящее ее с Ясей…

Но странно (или не странно?), ей, кроме любви Яси, словно ничего было не нужно. Ни живописи, ни музеев, ни карьеры, ни успеха и званий. Он заразил ее своей безоглядностью, своей поглощенностью чувством. Но и своей безалаберностью, своей бесконечной ленью.