Алессандро Барикко: CITY

— Но это же только референдум, Гульд.

— Дизель говорит, что все это жульничество. Они уже давным-давно решили, что убьют ее, а референдум устраивают, чтобы хорошо выглядеть.

— Может, он ошибается.

— Дизель никогда не ошибается, Он верзила.

— Насколько он высокий?

— Настолько.

— Я была один раз с таким, который мог достать баскетбольную корзину, даже не вставая на цыпочки.

— Правда?

— И при этом он работал контролером в кинотеатре.

— А ты его любила?

— Что за вопросы, Гульд?

— Ты сказала, что была с ним.

— Да, мы были вместе. Были вместе двадцать два дня.

— А потом?

— Не знаю… все было немножко сложно, понимаешь?

— Да… вот и с Дизелем все немножко сложно.

— Ну да.

— Отец заставил его построить уборную по росту, и с тех пор он несчастен.

— Я же говорю, что все немножко сложно.

— Ну да. Когда Дизель пытался пойти в школу, в Татон, и приехал туда утром…

— Гульд?

— Да.

— Извини, можешь подождать минутку, Гульд?

— О'кей.

— Не вешай трубку, хорошо?

— О'кей.

Шатци Шелл перевела линию в режим ожидания. Затем повернулась к мужчине, который стоял у стола, разглядывая ее. Начальник отдела развития и рекламы. Беллербаумер. Из тех, кто постоянно грызет дужку очков.

— Господин Беллербаумер?

Господин Беллербаумер прочистил горло.

— Вы разговариваете о каких-то верзилах.

— Точно.

— Вы занимаете телефон в течение двенадцати минут и все это время говорите о каких-то верзилах.

— Двенадцать минут?

— Вчера в течение двадцати семи минут вы оживленно беседовали с биржевым маклером, который в конце концов предложил вам выйти за него замуж.

— Он не знал, кто такая Мами Джейн, и мне пришлось…

— А в первый день вы занимали телефон час и одиннадцать минут, проверяя домашнее задание этого проклятущего мальчишки, который потом вместо ответа выдал: а почему бы не угробить самого Баллона Мака?

— А что, неплохая идея, а?

— Этот телефон — собственность CRB, и вам платят за то, чтобы вы произносили только одну проклятущую фразу: должна ли умереть Мами Джейн?

— Я стараюсь делать все, что в моих силах.

— Я тоже. Вот поэтому я вас увольняю.

— Что-что?

— Я вынужден вас уволить.

— Вы не шутите?

— К сожалению.

— …

— …

— …

— …

— Господин Беллербаумер?

— Я слушаю.

— Вас очень обременит, если я закончу разговор?

— Какой разговор?

— Телефонный. На линии молодой человек, он ждет.

— …

— …

— Заканчивайте.

— Спасибо.

— Не за что.

— Гульд?

— Слушаю.

— Знаешь, нам придется расстаться, Гульд.

— О'кей.

— Меня только что уволили.

— Классно.

— Вот уж не знаю.

— Зато теперь тебя не задушат.

— Кто?

— Дизель и Пумеранг.

— Верзила?

— Верзила — это Дизель. А Пумеранг — это другой, который без волос. Он немой.

— Пумеранг.

— Да. Немой. Он не разговаривает. Слышит, но не говорит.

— Их задержат у входа.

— Эти двое вообще никогда не останавливаются.

— Гульд?

— Да.

— Должна ли умереть Мами Джейн?

— Пошли все в жопу.

— «Не знаю». О'кей.

— Скажи мне одну вещь, Шатци.

— Я уже должна идти.

— Только одну.

— Говори.

— Вот это место… ну, та забегаловка…

— Да…

— Я вот что подумал… Наверное, это неплохое местечко…

— Да.

— Я подумал, что мне было бы приятно отпраздновать там свой день рождения.

— В каком смысле?

— Завтра… у меня день рождения… можно было бы нам всем там посидеть, может, там еще будут эти двое в сером, которые с кетчупом.

— Ну и странная же мысль, Гульд.

— Ты, я, Дизель и Пумеранг. Я угощаю.

— Не знаю.

— Клянусь, это отличная мысль.

— Может быть.

— 85.56.74.18.

— Что это?

— Номер моего телефона, если ты позвонишь мне, ладно?

— Не верится, что тебе тринадцать лет.

— Завтра исполнится, если быть точным.

— Ну да.

— Тогда договорились.

— Да.

— Договорились.

— Гульд?

— Да.

— Пока.

— Пока, Шатци.

— Пока.

Шатци Шелл нажала голубую клавишу и отключила связь. Она принялась потихоньку складывать свои вещи в желтую сумочку, на сумочке была надпись «Спаси планету Земля от педикюра». Она захватила и снимки Уолта Диснея и Евы Браун в рамках. И маленький диктофон, который всегда носила с собой. Время от времени она включала его и наговаривала что-нибудь на пленку. Остальные семь девушек молча смотрели на нее, а тем временем телефоны звонили почем зря, замораживая ценную информацию о будущем Мами Джейн. Поскольку ей было что сказать, Шатци Шелл сказала, снимая кроссовки и переобуваясь в туфли на каблуках: