Виталий Мелик-Карамов - Почему у собаки чау-чау синий язык

Перед входом в динамовский павильон мы выстроились попарно, конечно так, как я предполагал. Юра оказался вместе со смешливой (это сразу выяснилось) Бьёрн, Саша пристроился в середине, держа за локоть равнодушную и привыкшую ко всеобщему поклонению Анну-Луизу, а я так и остался стоять рядом с длинной Би, конечно, совсем даже и не уродиной, но далеко не Анной-Луизой.

– Наш лучший спортсмен (как я понял, на этом мои достоинства и заканчивались), – гордо заявил Саша, показывая на меня коротким пальцем. – В Советском Союзе любой студент может играть в теннис. Даже если он сын небогатых родителей, – добавил он после некоторого раздумья. – В общем, у нас нет спорта для бедных и спорта для богатых.

– О да, да, – согласно закивали девушки.

– У нас тоже разницы нет, – вдруг возразила Би.

– Нет, есть, – не привыкший к возражениям залупился Саша. – У вас бедным не до спорта, – быстро нашелся он.

Би еще не знала, с кем свела ее судьба, а Бьёрн расхохоталась, причем так заразительно, что вместе с ней рассмеялись все. Анна-Луиза что-то строго сказала по-шведски, и девушки, перестроившись, вновь встали в один ряд, дежурно улыбнувшись, но подчеркнув тем самым свою независимость. Как ни странно, самая красивая вопреки всеобщему правилу имела и самый большой авторитет в компании.

Здесь же, в московском дворе, я узнал, какой ветер занес шведских девушек в нашу счастливую страну. Оказывается, вместе с другими иностранными студентами, изучающими у себя на родине русский язык и литературу, Бьёрн, Анна-Луиза и Би приехали на летнюю практику в СССР и живут под Москвой в молодежном лагере, где каждый день проходят занятия. Сегодня у них выходной, и они решили побывать в тех местах, которые описал Булгаков в романе «Мастер и Маргарита». Но где в Москве расположены интересующие их улицы и дома, они, естественно, не знали и решили остановить парня с внешностью читающего человека (что ж, Юрка под эту категорию вполне подходил) с надеждой, что он им не откажет и покажет на карте, как попасть прежде всего в заветный дом, где писатель сочинил свою великую книгу.

Представительницы капиталистического общества даже пообещали Юрку после экскурсии отблагодарить. Интересно чем?

Многое в этих трех девушках выглядело для нас совершенно непривычным. И прежде всего то, что Анна-Луиза, Бьёрн и Би все время доброжелательно улыбались. И хотя внешне они были совсем разные, оделись одинаково. Все три в синих джинсах, в клетчатых рубахах, расстегнутых настолько, насколько это возможно, наверное, у шведок, но совсем уже невозможно у нас. А Би еще подол рубашки завернула узлом на животе, открыв пупок. На ногах у них на тоненьких ремешочках держались плоские, без каблуков, подметки.

С другой стороны кортов стенка, у которой новички учатся бить по мячу, примыкала к ресторану «Узбекистан», и сейчас оттуда вечерний незаметный ветерок донес до нашей компании острый запах жареной баранины. Мы с Сашей непроизвольно сглотнули.

– Пошли отсюда, – сказал Сашка, – здесь больше делать нечего.

На улице уже начиналась вечерняя заря, и в окнах начали вспыхивать последние отражения солнца. Над бывшим Петровским монастырем застыла бледная луна – символ лета.

Болтая и знакомясь, мы прошли через дворы, вышли на пустую воскресную Петровку и побрели по ней вверх к улице Ермоловой, ныне и прежде Большому Каретному, в надежде, что Ирина Михайловна не уехала со всей семьей на дачу. Во дворе у Витьки к тому же жила парочка знакомых ребят, у кого тоже можно было одолжить хотя бы пятерку.

Саша, шагая впереди, уже обнимал за плечи Анну-Луизу, за ними, держась за руки, подпрыгивали Юрка и Бьёрн, а замыкали шествие я и Би, шагающая, как журавль в мультфильме. Может быть журавли точно так же передвигаются, задирая колени и в жизни, но я их никогда не видел, кроме как в зоопарке, а там они не двигались.

– Ты сын небогатых родителей? – спросила у меня Би. Говорила она по-русски, сильно искажая слова, но я так писать не хочу, потому что даже исковерканное ею слово выходило очень симпатичным и ласковым, а если попытаться изобразить на бумаге, получится сюсюканье и кривлянье. Например «небогатый» у Би получалось как «ниибёгятий». Отвратительно читать, но слушать удивительно приятно.

– Небогатых, – утвердительно кивнул я.

После такого откровенного признания Би сама обняла меня за плечи, что, впрочем, при ее росте было совсем нетрудно сделать. Вечер стал приобретать вполне конкретные очертания.