Радек Кнапп - Советы пана Куки

— На всякий случай я поставил чайник, — он обратился ко мне: — Думаю, мы с тобой еще отдубасим Болека за то, что он столь долго прятал от нас такую красавицу, правда, Вальди?

От его комплимента покраснел только я.

Ала налила себе ром. Потом залпом осушила стакан и с любопытством посмотрела на Лотара:

— Я еще ни разу не видела немца, который бы так хорошо говорил по-польски. Зачем вам наш язык?

— Ну, сам-то Болек не из тех, кому легко даются иностранные языки. К тому же я безумно люблю поляков.

— Правда? — удивилась она. — А говорят, мои соотечественники сплошь шлюхи и воры.

— Чушь! Кто говорит?

— Скорее всего, те люди, которые придумали анекдот про поляков. Знаете? Почему поляку требуется целых пять минут, чтобы угнать «мерседес»? Потому первые четыре минуты он ковыряет в носу.

— Ну и что? А нам нужно всего три минуты, чтобы сделать «мерседес». И лично мне кажется, это гораздо хуже, чем просто шутка.

Лотар посмотрел на коричневые от загара Алины ноги и, обращаясь скорее к ним, продолжал:

— Немного разгильдяйства пошло бы немцам только на пользу.

— Позвольте вас перебить, — сказал я. — Лотар, твой новый чайник сейчас взорвется.

Лотар подпрыгнул и выключил чайник. Он двигался со скоростью света. Не только потому, что беспокоился о чайнике, но и потому, что хотел поскорее вернуться к созерцанию. В течение последних минут край Алиного платья поднялся еще выше. Она по-прежнему сидела нога на ногу, будто на стуле под ней были иголки. Такой я ее совсем не знал. Мне стало ясно, что я вообще ее не знал.

Лотар поставил на стол чай. Но Ала на него даже не взглянула. Она снова налила себе рому и осушила стакан. Неплохое начало, учитывая, что еще не перевалило за полдень.

Она поставила стакан на стол и посмотрела на часы.

— Когда же Болек придет, ну в самом деле? — спросила она. — Я начинаю терять терпение.

— Обычно служба заканчивается в одиннадцать. Но он, конечно же, будет исповедоваться.

Ала покачала головой.

— Он вовсе не такой уж примерный католик, как вы, наверное, думаете. Иногда он умеет проявлять фантазию. А на это способен не каждый мужчина.

— Фантазию? Что вы имеете в виду?

— То, что я сказала. Фантазию. Вам что-то приходит в голову, и вы тут же это и делаете. Очень просто.

Лотар закашлялся.

— А вы не могли бы попытаться сформулировать свою мысль поточнее?

— Конечно. Но при одном условии.

— Да?

— Если вы будете настолько любезны и спуститесь вниз, чтобы купить мне сигарет, — она раскрыла сумку, — я только что заметила, они у меня закончились. А без сигарет я на такие темы разговаривать не люблю.

Лотар посмотрел на меня:

— Вальдемар, может, сбегаешь?

— Не пойдет, — сказала Ала, — я хотела бы, чтобы это сделали вы.

— Почему я?

Она вдруг наклонилась к нему и погладила по щеке.

— Потому что это вы, мой викинг, первым захотели узнать, что значит проявлять фантазию.

Лотар не обиделся, что его обозвали шведом. Но все-таки предпринял еще одну робкую попытку.

— Но Вальди — весьма опасный юноша. И я не уверен, что могу спокойно оставить вас с ним наедине.

— Ну вот. Похоже, придется идти самой. Только не знаю, вернусь ли.

Это подействовало мгновенно. Лотар встал и снял пиджак со спинки стула. Потом бросил на меня многозначительный взгляд и погрозил мне пальцем:

— Ты должен позаботиться, чтобы наша гостья не забыла, о чем мы только что говорили. Я сейчас вернусь, — он направился к двери и тихонько закрыл ее за собой.

Ала уставилась на меня и выдохнула:

— Наконец-то. Я думала, он никогда не уйдет.

Она вытащила из сумки сигарету. У нее была еще целая пачка.

— У тебя есть зажигалка?

Я уставился на нее.

— Зачем же вы обманули Лотара?

Вместо ответа она вытащила из сумки ту же зажигалку, что и тогда, в автобусе, и закурила, выпустив дым в мою сторону.

— Я наврала не только ему, но и тебе. На самом деле я пришла, чтобы увидеться с тобой. Как только Болек рассказал мне о новом соседе, я сразу поняла, что это ты.

— Вы хотели меня видеть? Но зачем?

— Тебе нужен прямой ответ или непрямой?

— Лучше непрямой.

Она протянула руку и дотронулась до воротника моей рубашки. Пальцы ее при этом двигались, будто она играла на пианино.

— Я все вспоминаю, что ты мне сказал тогда, в автобусе. Ты хотел назначить свидание. А теперь я сама так все подстроила, что мы остались одни. Хотя, — она посмотрела на часы, — до ближайшего автомата двенадцать минут ходу. Значит, в обе стороны — двадцать четыре минуты. По-моему, успеть можно.