Юкио Мисима - Запретные цвета

Вдова Минами была в таком замешательстве, что это стало невыносимо и для сердца, и для ума. Впервые в жизни ее представления о женской скромности были атакованы еще в том самом «вульгарном» баре. Этот болевой шок парализовал ее волю. И все эти умопомрачительные события, о которых поведала госпожа Кабураги, сейчас виделись ей уже естественными.

Вдова прибегла, прежде всего, к своей расчетливости, чтобы собраться с духом. К ней заново воротились все ее устойчивые идеи фикс.

«А ведь не врет. Немыслимо, чтобы женщина стала признаваться в любовных романах, которых не заводила с незнамо сколькими мужчинами, — вот лучшее доказательство ее правдивости. Однако никогда не знаешь, на что может пойти женщина ради того, чтобы спасти своего мужчину. Стало быть, это даже очень возможно, чтобы такая женщина, как бывшая графиня, отправилась в дом матери и жены с вульгарными откровениями».

В суждениях вдовы заключалось примечательное логическое противоречие. Говоря «мужчина» и «женщина», она уже предполагала, что они само собой находятся в любовных отношениях.

Будь она старомодной женщиной, она бы закрыла глаза на подобные романы между замужней женщиной и женатым мужчиной и заткнула бы свои уши. Сейчас, однако, когда она отнеслась одобрительно к признанию госпожи Кабураги, она страшно растерялась, оказавшись на развалинах своих моральных устоев. И более того. Она была перепугана тем, что ей всей душой хотелось верить в признание госпожи Кабураги и покончить с письмом, разорвав его в клочья. И при этом она, наоборот, упорно жаждала свидетельств, подтверждающих это письмо.

— Ну, я же видела фотокарточку! Мне до сих пор дурно, когда вспоминаю тот омерзительный ресторан и того невоспитанного официанта, который дорожит фотокарточкой Юити.

— Юити рассказал мне и об этом. Дело вот в чем. Несколько его университетских товарищей, имеющих такого рода склонности, докучали ему просьбой, чтобы Ютян подарил им свою фотокарточку, ну вот он и сделал несколько штук. И вероятно, вот так фотокарточки разошлись по рукам. Скорей из любопытства Ютян побывал вместе с друзьями в этих заведениях. Там он отверг приставания одного назойливого мужчины, который расквитался с ним вот этим письмом.

— Ну почему же Юити не рассказал эту историю мне, своей матери?

— Я полагаю, что он был напуган.

— Я плохая мать! Это точно… Уж простите меня за один нескромный вопрос. Учитывая сказанное вами, значит ли это, что между Юити и господином Кабураги тоже ничего не было?

Госпожа Кабураги предвидела этот вопрос. Тем не менее ей нужно было постараться, чтобы сохранить спокойствие. Она видела это. И то, что она видела, была не фотография. Это невольно ранило госпожу Кабураги вопреки ее стараниям. Она вовсе не стыдилась врать, но ей было горестно предавать то пылкое притворство, которое она создавала в своей жизни с тех пор, как стала очевидцем того зрелища, — то есть ту пылкость чувств, откуда черпались силы для ее лжесвидетельства. Сейчас она выглядела героиней, но сама она отвергала эту героическую позу.

— Эти разговоры… Представить невозможно!

Все это время Ясуко сидела молча, склонив голову. Госпоже Кабураги было неприятно, что она не проронила ни слова. Дело в том, что в этом положении у Ясуко была самая честная реакция. Правдивость свидетельских показаний госпожи Кабураги не вызывала вопросов. Но что за непостижимые отношения были между ее мужем и этой женщиной?

Ясуко ждала своего времени до конца разговора и подыскивала вопрос, который мог бы сбить с толку госпожу Кабураги.

— Мне показалось очень странным, что гардероб Юити постоянно пополняется.

— А, вот что! — произнесла госпожа Кабураги. — Тут нет ничего особенного. Это я сшила ему. Если вы хотите, я приведу портного. Я работаю, и мне нравится делать подобные подарки тем, кого люблю.

— Вы работаете?

Глаза у госпожи Минами округлились. Это было немыслимо, чтобы такая женщина, олицетворение расточительства, еще и работала!

Госпожа Кабураги поспешно призналась:

— После того как я уехала в Киото, я начала работать брокером импортных автомобилей. А недавно стала независимым брокером.

Только здесь она не лгала. За последнее время госпожа Кабураги приобрела коммерческую сноровку, покупая импортные автомобили за 1 300 000 иен и перепродавая их за 1 500 000 иен.

Ясуко забеспокоилась о ребенке и поднялась с места. Мать Юити, которая до сих пор хорохорилась в присутствии невестки, упала духом. Она не знала, что за женщина сидит напротив нее — враг или друг? Ни к кому не обращаясь, вдова Минами задавалась вслух вопросом: