Святослав Тараховский - Отважный муж в минуты страха

— Интересно, — сказал Саша; должен был сказать совсем не так, должен был сказать, что женится и уходит из АПН, и, возможно, из журналистики вообще, но по долбаной рабской привычке, которую в себе ненавидел, опять высказался бесполо и покорно.

Альберт приложил к лицу исхудавшие пальцы бледных рук, изобразил муку размышлений и на несколько мгновений замер. Поза картинная, оценил ее Саша, поза, кричащая о сложной и ответственной внутренней борьбе, в которой Альберту приходится принимать и озвучивать окончательное решение; решение, которое, как легко было догадаться, уже давно принято в вышестоящем кабинете. «Еще один неплохой актер пропал, — подумал Сташевский. — Где ты, МХАТ?»

— Не мне вам говорить, Александр Григорьевич, какое значение имеет для страны наука и каждый ученый в отдельности, — с чувством произнес Альберт, — особенно если ученый выдающийся…

— Догадываюсь, — ответил Саша, и что-то кольнуло и с болью оторвалось у него в груди. Костромин, Кузьмин, Наджи пунктиром прочертились в памяти, и, еще не зная точно, о чем пойдет речь, он предчувствием своим предвосхитил предстоящую леденящую неприятность. Но то, что он услышал, что минутой позже предложил ему Альберт, было еще неправдоподобнее, еще гаже.

— Речь идет о замечательном отце вашей невесты, да что там — о фактическом вашем тесте Игоре Петровиче Струнникове…

Саша усмехнулся; смех переделался в хихиканье, неправдоподобное, сдавленное, противное, мелкое.

— Я должен его завербовать? — продолжая хихикать, спросил он, пряча под смешками сильнейшее свое волнение.

— Игорь Петрович — очень крупный физик. Задача в том, чтобы охранить, оградить его от всяческих вредных влияний. Ведь если, как говорится, что-то с ним… или в нем не так, мы его за границу не выпустим — это вы должны понимать.

— Нет. Не возьмусь, — сразу сказал Саша, и его вдруг охватила легкая радость: впервые и очно перед лицом ГБ он преодолел свой страх.

На такой неожиданности беседа споткнулась, как на кочке. Альберт задумался.

— Запад был бы счастлив заполучить такого ученого, — медленно начал он сызнова. — Или такого диссидента внутри страны. Мало нам Сахарова, Солженицына, всей компании. Подумайте лучше, Александр Григорьевич. Внедрите, так сказать, в проблему интеллект…

— Нет, — повторил Саша.

— Кому же, как ни вам, Александр Григорьевич?..

— Я сказал вам: нет. Найдите другого.

— Но вы к нему ближе всех. Вы — одна семья, чай и кофе вместе пьете, коньяком балуетесь. Он у вас на виду! Это ваш долг!

— Послушайте, Альберт, давайте не будем путать жанры: я разведчик, а не стукач! — с пафосом произнес Саша; минутой раньше он не решился бы произнести столь пошлую неискреннюю фразу, минутой раньше ее в нем вовсе не существовало, сей шедевр полыхнул в нем совершенно интуитивно, абсолютно для него самого непредсказуемо, но получилось талантливо, крупно и к месту — раз в жизни в головах даже средних людей в минуту напряжения, отчаяния и риска рождаются убийственные откровения, крыть которые собеседнику нечем. Альберт умолк; жужжала муха, гудели за окном машины, торопилось время; жизнь заметно убежала вперед, прежде чем чекист сумел выбраться из-под наглого Сашиного тезиса, собрал мозги и обрел речь.

— Как странно, Александр Григорьевич, а я ведь за вас поручился…

По его упавшему тону Саша окончательно понял, как велика была на него ставка, как рассчитывал Альберт в это трудное для себя время отличиться перед начальством за счет нового, такого перспективного задания Сташевскому; понял, но решения своего не поменял.

— Знаете, у меня был товарищ, который говорил: каждый в жизни должен быть по своей части. Продавец — продавцом, кооператор — кооператором, вор — вором. Я с ним спорил, не понимал, теперь — понял. Стучать на профессора — не по моей части. Давайте точку поставим.

— Запятую, Александр Григорьевич. За эту работу вас могут наградить правительственной наградой. Орденом. Как вам такое: красный орден на груди, а?

Саша размашисто кивнул, а потом сказал:

— Я на Таганке живу, неподалеку от комиссионного магазина «Нумизмат»; там, возле входа, ордена и медали кучами продают. Понадобятся — куплю.

— А вот негоже вам, Александр Григорьевич, так о советских наградах!..

— Негоже, согласен. Давайте поставим точку.

— Многоточие все-таки подойдет больше… — Альберт собрался и, понизив голос, кинул в дело козырь: — Ваша Светлана Струнникова не знает подробностей вашего пребывания в Иране. Нам бы очень не хотелось, очень, но…