Евгений Жук - Время в тумане

— Нет, — скрипуче сказал Фанерный Бык, как бы прочитав мысли Крашева. — Пусковая установка далеко. Для ракеты нужен разбег.

— Но зачем все это? — спросил Крашев.

— Для тебя, — усмехнулся Фанерный Бык. — Хотя программа шире. Но нас она не интересует. Важно, чтобы это случилось с тобой.

— Что случилось?

— Я же сказал тебе: ты меняешься. Ты перестаешь быть «другим человеком». Но ты нужен нам. Вот для этого и послужит ракета.

— Но ракеты разрушают.

— Как ты изменился, — покачал головой Фанерный Бык. — Ты уже не веришь мне. А ракеты и созидают, говоря высоким слогом. И ты прекрасно это знаешь. На твоем родном юге ракетами разгоняют градоносные тучи.

— Верно, — сказал Крашев. — Так защищают виноград.

— Вот видишь. А есть метеорологические ракеты, космические, наконец. Все они служат человеку.

— Но зачем та, о которой ты говоришь?

— Она медицинская. Делает людей «другими». Впрочем, — усмехнулся Фанерный Бык, — внешность она не меняет. Все очень просто. В головной части ракеты — особый аппарат. Через несколько минут после старта ракета появится вон там, — Фанерный Бак неуклюже ткнул рукой в небо. — Это будет высоко, и, кроме огня ракеты, мы ничего не увидим. Но дело будет сделано. Аппарат испустит особые лучи, и все, кто попадет в сектор действия, станут «другими людьми». И ты перестанешь меняться.

— Но ведь в секторе могут оказаться очень многие люди. Зачем же им становиться «другими людьми»?

— Не знаю, — раздраженно сказал Фанерный Бык. — Это вне моей компетенции. Хотя что плохого в том, что люди станут «другими»? Ведь я «другой человек», и ты в общем тоже.

— Но если, я «другой человек», зачем же меня облучать?

— Облучать будут не тебя. — Фанерный Бык говорил невпопад и оглядывался, будто кто-то дергал его. Но в парке было все так же тихо и пусто. — Хотя хорошая доза и тебе не помешает… Облучать будут тех, кто мешает тебе, заставляет меняться. — Фанерный Бык опять резко, как флюгер, повернулся на одном месте, а Крашев посмотрел на экран.

Громадная тупорылая машина въезжала на поляну. Сверху, по всей длине ее корпуса и даже несколько свешиваясь над небольшой кабиной экипажа, лежала большая сигара-контейнер, или сама ракета. Въехав на поляну, машина стала делать немыслимые для ее длины виражи, и, наконец, определившись и сделав последний, почти на одном месте, разворот, застыла.

Из машины вышли люди и стали ее к чему-то готовить. Каждый человек подходил к той или другой части машины, открывал незаметный пульт и делал свою операцию. Вид машины преображался на глазах. Вся ее неимоверная тяжесть была вывешена на тускло сверкающих ногах стальных домкратов. Сзади был опущен и отгоризонтирован круглый одноногий стол. Слева-сзади, рядом с этим столом, встал человек и отбросил крышку большого пульта со множеством кнопок, лампочек и рычагов. Человек нажал кнопку, передвинул рычаг, нажал еще одну кнопку, и вдруг лежавшая тяжелая сигара сдвинулась, пошевелив корпус машины, потом напряглась, натужилась и медленно стала приподниматься. Она приподнималась все выше и выше, поддерживаемая раздвигающейся телескопической рукой, высовывающейся из глубины тела машины, и с каждым миллиметром своего неумолимого движения вверх сигара, казалось, делалась все длиннее и длиннее, занимая весь экран телевизора.

— Наконец-то, — раздался из парка скрипучий голос Фанерного Быка. — Долго же пришлось собирать их.

Крашев взглянул в окно и увидел, что по парку тоже двигалась машина. Машина двигалась к маленькой детской стране и была Крашеву хорошо знакома. Это был вчерашний грустный автомобиль с железной клетью.

Тяжело переваливаясь, автомобиль подъехал к маленькой стране и остановился. Из кабины вышли двое вчерашних хранителей, и низенький, с пузцом, открыл дверь железной клети. Цепочкой, один за одним, выходили из клети люди и шли в маленькое царство. Тут только и заметил Крашев, что огораживающий забор был иным, не вчерашним. Он стал выше и совсем другого, неопределенно-серого цвета. Серебристый зыбкий свет слепил глаза, но Крашеву показалось, что на все бывшее вчера детским пространство, ограниченное невесть зачем высоким забором, наброшена тончайшая, похожая на паутину, еле различимая в странном свете сеть.

— Докладывай. Докладывай, что на экране, — проскрипел Фанерный Бык. — Ждать нас не будут. У них свои задачи. Пять, десять минут — не более. Надо успеть. — И он с нетерпением посмотрел на медленно разгружающийся грустный автомобиль.