Инго Шульце - 33 мгновенья счастья. Записки немцев о приключениях в Питере

Однажды в ресторане было полно посетителей — все больше молодежь из Москвы. Они так долго ели-пили, что не могли ехать дальше, им нужно было заночевать. На следующее утро они показали нам свои машины, новые иномарки. Я уговорил Соню доехать с ними до села и сделать там заказ. Да-да, я ее еще и уговаривал: ведь у нас совсем не было времени даже за грибами сбегать — так пусть бы ей радость была.

Сначала я рассердился, что она так долго не возвращается. В полдень ее все еще не было. Вечером я заявил в милицию. Они хотели знать больше, чем я мог рассказать. Я закрыл столовую и стал искать самостоятельно, прошел по всем лесным опушкам справа и слева от дороги, заглядывал в каждую машину и вернулся домой только поздно ночью. Тревога о ней не-давала мне спать. Однако Соня не вернулась домой. Я глушил себя работой. Но не мог вынести бесконечных расспросов о ней и все бросил».

Старик откашлялся пару раз. «Через два года, я помогал тогда на заправке, вдруг Сонюшка глянула на меня, улыбаясь, — с обложки забытого кем-то журнала. Она была сфотографирована на пяти страницах, все в новых платьях. Глядела мне прямо в глаза! Ну вот, герр, теперь вы знаете все».

Леонид, будто теперь бутылка была отработана, ради чего он и старался, повернулся и стал подниматься по лесенке, ненадолго останавливаясь на каждой ступеньке. Я стоял, ждал, сам не знаю чего.

Через полгода после этого разговора я получил факс от Миши Исаковича из Петербурга, вполне удачливого бизнесмена, несмотря на его двадцать пять.

«…Но пишу я по другому поводу. Месяц назад я ездил в В. район на стройку в одном поселке на речке М. в пяти часах на машине от Питера. На обратном пути вдруг начался снегопад, сначала не сильный, а потом повалило. Завыл ветер, и когда мы наконец выехали на шоссе, нельзя было различить ни темного неба, ни белого снега, все смешалось в вихре снежной бури. Не стало видно ни зги. Нам ничего не оставалось, как последовать примеру других машин. Мы остановились в первой попавшейся деревне и стали искать ночлег. В конце концов мы переночевали в доме двух стариков, у которых гостил внук. Выяснилось, что мы всего в нескольких километрах от X., того села, где ты безуспешно искал Соню. Должен тебе сообщить, что Леонид скончался четыре месяца тому назад. Старики сделали непроницаемое лицо, сказали только, что его слишком поздно обнаружили. Внук Сережа, худощавый, странный мальчонка, пообещал показать мне могилу.

На следующее утро он помог расчистить снег у машины, и мы взяли его с собой до X. Пока другие искали, где бы позавтракать, он повел меня на кладбище и рассказал, что две недели назад, когда он здесь бегал, какая-то женщина в длинной шубе искала ту же могилу, что и я. Дала ему будто бы тысячу рублей, чтобы он оставил ее одну. Сережа водил-водил меня по кладбищу, пока я не протянул ему купюру. Тогда он показал место прямо у нас под носом.

Когда я разгребал снег с могилы, я всюду натыкался на розы. Маленький холмик был сплошь ими покрыт — море роз! Такого ты еще никогда не видал.

Сережа утверждает, что сам видел, как женщина с распростертыми руками рухнула на холмик. Ее шуба, медленно опускаясь, покрыла могилу почти целиком. Больше он не добавил ничего, хотя я дал ему еще тысячу».

…ХОТЕЛ БЫ наконец исполнить данное Вам обещание.

Сразу нужно сказать, что об Александре Кондратенко я знал немного — только, что он владеет немецким, английским и французским, работает в Калининграде в Институте океанологии и разведен в третий раз. В последний раз — против собственной воли — с бывшей «мисс Калининград», матерью его младшего сына, которая теперь замужем за немцем из Казахстана и живет в Гамбурге. Свой день рождения, 8 ноября, Александр праздновал в Петербурге, где он, как и его друг кандидат наук Коля Соколов, учился на биологическом факультете. (О Коле Соколове тоже стоило бы написать! Он работает в Институте зоологии Российской академии наук в Петербурге и за время своих экспедиций в Сибирь открыл более сорока (!) до сих пор не известных видов бабочек, тоже бегло говорит по-немецки! Он сопровождал меня во время моего недельного пребывания в П.)

Так вот, Коля Соколов (в дальнейшем К.) уговорил меня пойти с ним к его другу Александру Кондратенко (в дальнейшем А.). Это было накануне пятидесятилетия А. На время своего пребывания в городе он нашел жилье недалеко от Обводного канала в двух неотапливаемых комнатах, которые ввиду своего хорошего положения использовались также как мастерская. Я удивился, встретив такого богатыря, которому, чтобы выйти из квартиры, нужно было бочком протиснуться через открытую половинку узкой двойной двери. А. не обратил внимания на мою протянутую руку, притянул меня к себе и поцеловал в лоб.