Кирилл Манаков - Хроники последнего лета

Очередное заседание под председательством Карла Иммануиловича Гофмана проходило как раз в то самое время, когда Наташа встречалась с томящимся в заключении Рудаковым. Вынесенный на повестку дня вопрос был незначительным, если не сказать пустяковым, но затрагивал интересы всех основных религий и требовал непременного согласованного решения.

Но неожиданно обсуждение, которое вовсе не собиралось быть бурным, превратилось в форменный скандал, никак не красящий уважаемое собрание. И зачинщиком волнения стал известнейший священник протоиерей Сергий, впервые оказавшийся на заседании.

Отец Сергий был призван из далекой сибирской епархии в Управление делами Московской патриархии, поскольку показал блестящие результаты руководства вверенным ему приходом. Сказать, что он был рад переезду в Москву — означает сильно слукавить, но служение Церкви не оставляло выхода, и пришлось сменить домик у озера на квартиру в Новогирееево.

Первый месяц отец Сергий потратил на изучение ситуации и налаживанию отношений с коллегами, а это давалось не просто, и виной тому был бескомпромиссный и даже отчаянный характер священнослужителя. Бывают такие люди: внешне скромные и даже кроткие, а копнешь поглубже — и видишь бойца, да такого, что если уверится в правоте своего дела — с голыми руками выступит против армии. Всем они хороши, единственно работать с ними непросто, особенно начальству, так как оно, силу своей природы, одобряет исключительно контролируемую активность. А именно с этим у отца Сергия имелись очень серьезные проблемы.

Многие посчитали, что командирование энергичного священника в комиссию стало вынужденной мерой, призванной переключить его внимание на предметы несущественные и второстепенные. Сам отец Сергий в глубине души соглашался с таким предположением, но не возроптал, а со свойственным ему энтузиазмом принялся за дело.

Досконально разобравшись в сути вопроса и обсудив его с иеромонахом Тихоном, также представлявшим в комиссии Московскую патриархию, отец Сергий подготовил пространный доклад, в котором очень четко излагал свою позицию.

Не было никакого сомнения, что доклад будет воспринят с пониманием и интересом, однако же заслушать его не получилось.

Когда приглашенные и члены комиссии рассаживались по местам, отец Сергий неотрывно смотрел на Гофмана, как будто пытался вспомнить, где и когда с ним встречался. Постепенно обычное кроткое выражение исчезло с лица священника, скулы заострились, глаза сузились, а губы зашевелились, словно произнося беззвучную молитву.

Стоило Карлу Иммануиловичу откашляться и произнести первые слова, как отец Сергий решительно поднялся и произнес голосом грозным и страшным:

— И здесь ты явился нам?! Изыди, первый зверь!

В зале заседаний стало так тихо, что можно было расслышать жужжание носящейся у окна мухи и тиканье настенных часов в соседнем кабинете. Ребе Шмулевич, всю ночь проведший в дороге, ухватился двумя руками за челюсть, чтобы предотвратить предательски-громкий зевок, а представлявший мусульманскую общину Ходжи Талгат Ибрагимов замер с поднесенной к губам чашкой чая.

Так они и стояли друг напротив друга — отец Сергий с горящим взором и Гофман, спокойный и невозмутимый.

— Говорю тебе, изыди! — снова возопил священник.

— Вы меня ни с кем не путаете? — хладнокровно поинтересовался Карл Иммануилович.

Только сейчас все присутствующие оправились от изумления. Иеромонах Тихон ухватил отца Сергия за рукав, желая усадить на место, и при этом громким шепотом призывая прийти в себя и не позорить Церковь, прочие же принялись успокаивать Гофмана, который, впрочем, вовсе не казался оскорбленным. Исключение составлял ребе Шмулевич — справившись с зевотой, он с тонкой улыбкой наблюдал за происходящим.

Но Отец Сергий не желал успокаиваться. Вырвав рукав из цепких пальцев собрата, он троекратно перекрестился и в третий раз призвал Гофмана покинуть заседание:

— Святым крестом заклинаю тебя: изыди!

— Извините, любезнейший, — сухо сказал Карл Иммануилович, — но я не понимаю, почему должен уходить. Не вижу причин.

Иеромонах Тихон поднялся и попытался, как мог, разрядить ситуацию:

— Мы приносим глубочайшие извинения вам, Карл Иммануилович, и всем присутствующим. Отец Сергий почувствовал себя плохо, мы вынуждены покинуть заседание!

Но возмутитель спокойствия отец Сергий сердито заявил:

— Я чувствую себя очень хорошо. Я не потерял рассудок и прекрасно понимаю, что говорю!