Светлана Гольшанская - Северный путь. Часть 3

В коридоре Герду попытался остановить Финист, но она не стала останавливаться и захлопнула у самого его носа. Разговаривать совершенно не хотелось. Она упала на кровать и расплакалась. Ну почему она не могла просто ответить "да"? Ведь она всю жизнь мечтала об этом, так почему сейчас так страшно, что руки леденеют и трясутся. И Николя, то есть Николас, должно быть, очень расстроился из-за ее неуверенности. Он так смотрел! Ни у кого прежде, даже у него самого, она не видела такого взгляда, полного тоски, робкой надежды и легкой грусти. Сердце сжималось от жалости, и все же она не смогла этого сделать, потому... потому что он тысячу раз прав. Она просто невозможная трусиха.

Что же делать? Где искать ответ? Как стать хотя бы чуть-чуть его достойной, такой, какой он хочет ее видеть? Взрослой, сильной рассудительной. Расслабиться и понять, чего она на самом деле хочет и что ей нужно. Если бы можно было спросить у какой-нибудь мудрой женщины. Вот бы мама была жива. Или... Рука сама потянулась к спрятанному под большой стопкой книг дневнику Лайсве. Интересно, как бы она поступила в подобной ситуации? Уж точно не стала бы запираться в спальне, рыдать в подушку и мечтать о том, что кто-нибудь решит все за нее.

Герда листала дневник, перечитывая отдельные моменты и вспоминала, как эти записи выручали ее самых трудных ситуациях. Герда не переставала восхищаться силой духа и смелостью этой девушки. Ей через столькое пришлось пройти, столько всего вытерпеть. И все, чтобы не идти на поводу у навязываемых ей обществом правил, а найти свой собственный путь и стать настоящим Стражем наравне с мужчинами. В ней были все те качества, которых Герде так недоставало. Ей все еще хотелось, чтобы Лайсве каким-нибудь чудесным образом оказалась с ней в родстве, но умом она понимала, что это лишь в сказках нищенки могут в одночасье превратиться в принцесс, а в жизни она навсегда останется глупенькой папиной дочкой, простушкой из глухомани, которая ни одного самостоятельного решения принять не может.

В задумчивости Герда перелистала ту часть дневника, которую она уже успела изучить и даже забежала чуть вперед. Взгляд ее снова упал на пожелтевшие от времени страницы, и она начала читать первый попавшийся на глаза отрывок.

"Кажется, впервые в жизни я не знаю, что делать дальше. Растеряна, сбита с толку и даже поделиться ни с кем не могу, потому что меня точно сочтут сумасшедшей. Да я и сама теперь не до конца уверена в своем здравом рассудке. И все же я его видела. Ничто не сможет стереть это воспоминание из моей памяти. В своих мыслях я постоянно возвращаюсь к тому времени, что мы провели в ледяных пещерах Хельхейма. Неужели все, что произошло, лишь плод воспаленного лихорадкой воображения? Но я чувствовала его прикосновения, слышала запах, голос, его слова... Все было так ярко, словно наяву, нет, гораздо ярче, чем явь, будто до этого я спала и только сейчас проснулась. И он спас нас. Если не он, то кто же? Жаль, что он не назвал своего имени. Можно бы было попробовать отыскать какие-нибудь известия о нем в книгах, хотя если он покинул пределы нашего мира больше тысячи лет назад... Нет, на бумаге это выглядит еще большим бредом, чем у меня в голове. И все же я хочу верить. Вера - единственное, что у меня осталось после той встречи.

Микаш ходит такой жалкий. Он плохо помнит, что делал в пещерах, но догадался о том, что между нами было. Или не между нами, а между мной и тем другим? Но я ни о чем не жалею, хотя следовало бы.

Вейс после того, как провалил испытание, со мной не разговаривает. Винит меня во всем. Может, я и виновата. Не знаю. Знаю лишь, что если бы не Безымянный, мы бы не вернулись.

Я совсем запуталась. Я не знаю, как быть дальше. Моя семья от меня отвернулась. Не только отец, но и брат. Жениху я такая... попользованная... точно не понадоблюсь. Микаш готов принять меня с распростертыми объятиями и увезти хоть на край света. Правда, у него ни кола, ни двора своего нет. Вечный бродяга. Не уверена, что смогу спокойно смотреть ему в глаза после всего, что он не потребует большего, и что каждый раз, когда я буду с ним близка, я не буду видеть глаза того другого, которого я, кажется, сама себе придумала.

Что он тогда сказал? Иди к жителям холмов. Они укажут путь. Жители холмов... Снова. Ненавижу!"

Герда всхлипнула. Даже Лайсве запуталась. Что уж говорить о ней, такой маленькой и глупой. Интересно, кто такой Безымянный? Может, Шквал? Он тоже долго не называл свое имя, а то, что назвал, больше походило на кличку. И он не отрицал, что оно не настоящее. Только вот судя по всему Лайсве совсем не про кота, а про человека пишет. Неужели все-таки рыцарь?