Светлана Гольшанская - Северный путь. Часть 3

- Э, нет. В своих сердечных делах разбираться тоже не проси. Я не сваха и над любовью не властен.

Николя широко распахнул глаза. Теперь остров плыл в небе над горой, на которой они сражались. Охотник пораженно взирал на собственное тело, бесчувственное, неживое. Девушка с короткими волосами цвета спелого льна склонилась над ним и целовала его лицо, окропляя его собственными слезами.

- Да и нужна ли тут помощь? - снисходительно улыбнулся старик.

- Это сложно, - пожал плечами Николя, отворачиваясь от пугавшей его картины.

- Все сложности здесь, - пастух коснулся узловатым пальцем лба Охотника. - Сердечные сложности всегда от больной головы случаются, а там я вообще никаких проблем не вижу.

Николя снова украдкой взглянул вниз. Герда прижалась к нему и нежно коснулась губами уголка его рта. Нестерпимо захотелось вернуться в свое тело и, наконец, перестать быть лишь сторонним наблюдателем собственной жизни. Но он еще не выполнил свой долг перед пастухом. Нужно поскорее придумать достойное желание.

- О, мне нравится ход твоих мыслей! - неожиданно воскликнул пастух.

Горная вершина уступила место шумному городу с высокими каменными зданиями. Он разительно отличался от скромной и сплошь деревянной Упсалы. Остров подплыл к изящному бело-голубому дворцу с высокими башнями-шпилями, уносившимися прямо в ночное небо. "Авалорский магистериум", - вдруг догадался Николя. Крыша растворилась, и теперь остров проплывал над шикарно меблированными внутренними покоями, пока не остановился над роскошной спальней с громадной кроватью под тяжелым балдахином из золоченой парчи, в которой легко угадывался силуэт спящего мужчины.

- Да, уж это я точно смогу исполнить. И с превеликим удовольствием, - заговорщически подмигнув, старик потер руки.

В распахнутое окно спальни влетела шаровая молния, зависла над кроватью и поразила человека в самое сердце.

"Неужели я этого желал? - удивился Николя. - Я ведь всего лишь хотел попасть домой. Хоть на пару мгновений ощутить запах родной земли".

Картинка исчезла. Остров снова плыл посреди безбрежного океана.

- Поторопись, иначе тень пожрет меня полностью, - напомнил о своей нужде старик. Его тело стало полупрозрачным, мутным. Шепот из почерневшей руки усилился, стал более зловещим.

Николя понимающе кивнул. Пастух сдернул с себя плащ и расстегнул рубашку.

Тень крепилась под его левым соском, как раз там, где билось сердце. Пальцы Николя сами потянулись к ней. Действуя по наитию, он, также как когда-то с Гердой, с помощью телекинеза проник под ребра. Перед мысленным взором предстал антрацитовый спрут, обвивший своими щупальцами ослабевающее с каждым ударом сердце. Николя крепко схватил тварь за спину и, прикладывая всю свою силу, выдернул ее из груди пастуха.

- Благодарю, мой господин, - счастливо улыбнулся старик и растаял в воздухе.

Мерзкая тварь осталась в руке Николя. Она шипела и пыталась дотянуться щупальцами до груди, но едва коснувшись его кожи, закричала от боли и отдернула их в сторону. Охотник брезгливо поморщился и сдавил спрута в кулаке. Тварь рассыпалась прахом под пальцами. Перед глазами все померкло. Ощущение собственного тела камнем навалилось на него. Губ коснулось что-то невероятно нежное, трепетное и сладкое. Не открывая глаз, Николя осторожно поднял руки и обнял нависшую над ним девушку.

- Мастер Николя! - почувствовав его движение, радостно вскричала Герда. - Вы живы! Я так за вас испугалась.

Она разрыдалась пуще прежнего, крепко прижимаясь к нему.

- - Оказывается, ты не только трусиха, но еще и плакса, - усмехаясь, он приподнял ее лицо за подбородок, вглядываясь в блестевшие от слез глаза. - Ты же сама сказала, смерти нет. Просто душа отделяется от тела, чтобы переродиться. И те, кого ты любишь, обязательно вернуться к тебе в новой жизни.

Герда громко всхлипнула. Растрогавшись, Николя приподнялся на локтях и, наконец, позволил себе сделать то, о чем он так давно мечтал: накрыл ее губы своими и принялся целовать, просто и легко. И никакие сложности его больше не волновали.

7 . Прощание

Еще несколько дней Николя пришлось отлеживаться в постели. Но теперь он беспрекословно слушал указания целителя и даже позволил Герде ухаживать за собой. Пришлось перетащить в его комнату часть книг из библиотеки, потому что Николя постоянно просил остаться подольше и смотрел при этом с такой надеждой, что отказаться было просто невозможно. Чаще всего он просто молча наблюдал, как она читает, писал отчеты в компанию, а однажды и вовсе попросил Герду попозировать для портрета, чем немало ее смутил. Ну правда же, ее внешность слишком непримечательная, чтобы запечатлевать ее на бумаге. Николя громко расхохотался на это замечание и заставил ее час сидеть смирно, пока он, тщательно выводя каждую черточку, не закончил портрет. На рисунке она получилась лучше, чем в жизни, с мягкими чертами и невероятно выразительными глазами. Лесть Герде никогда не нравилась, но в ответ на критику Николя лишь рассмеялся и обозвал ее глупышкой, а потом долго целовал волосы, лоб, глаза, щеки, нос и губы, попутно рассказывая, какие они красивые. Герда сгорала от смущения все это время. Она никогда не думала, что такие строгие и чопорные люди, как Николя, могут всерьез рассуждать о подобных вещах! И сама была не уверена, что ей так уж сильно это не нравится.