Светлана Гольшанская - Северный путь. Часть 3

Герда затихла и едва слышно всхлипывала. Финист закрыл ей лицо руками. Исход этой схватки ей точно видеть не стоит.

Каждый новый удар Николя становился все стремительней и яростней, словно он только разогревался и вспоминал свои давно позабытые и растраченные воинские навыки. Он не замечал ни усталости, ни вымокшей в собственной крови рубашки, ни исходившего от горевшего фиолетовым пламенем неистового жара, ни леденящего душу хохота проигрывающего противника. Завороженный схваткой, он полностью погрузился в пляску смерти, отрешившись от всего суетного мира. Имела значение лишь лязгающая песнь сталкивающихся клинков, в которой его партия во что бы то ни стало должна была стать победной. Пастух тоже решил драться до конца. Еще несколько взмахов меча, и Николя смял его защиту. Время словно застыло, когда его клинок со смачным хрустом вонзился в плоть бессмертного, пробил его насквозь и припечатал к земле. Охотник воздел руку в странном жесте. Тело пастуха неестественно выгнулось. Божок заорал от нестерпимой боли.

Герда вдруг дернулась и пнула Финиста ногой поддых. Оборотень не ожидал и разжал руки. Девушка вырвалась и побежала.

- Мастер Николя! - отчаянно позвала она, явно испуганная неожиданной переменой в Охотнике. Сейчас он действительно не был похож на себя. Словно в него кто-то вселился.

Не опуская руки, Николя медленно обернулся. Взгляд его стал более осмысленным, губы задрожали.

- Лхассей, - заворожено выдохнул он и сделал шаг навстречу, совершенно забыв о недобитом пастухе. В его глазах было столько тоски, будто Николя расставался с Гердой на долгие годы и только сейчас снова встретил. И он никак не мог поверить, что это возможно, что все происходит наяву, а не в обманчивых грезах. Охотник сделал еще шаг и протянул к ней руки. Герда вдруг замерла.

- Берегитесь! - истошно закричала она.

Ярко полыхнула молния. Гром грозно зарокотал прямо над головой. Николя рухнул как подкошенный посреди выжженной проплешины лишайника. Герда бросилась к нему, упала рядом на колени и принялась колотить Николя по щекам, не допуская даже мысли, что он умер. Финист опустился рядом и, проверив пульс, покачал головой:

- Герда, он не дышит.

***

Свет померк, но интуиция четко подсказала, что противник встал и нацелил оружие ему в спину. Ничего толком не видя, Николя развернулся и вскинул собственный меч для защиты. Столкнувшись с лезвием пастуха, он отбило его в сторону. Мир снова обретал очертания, но Охотник не замечал ничего вокруг, снова забывшись в неистовой схватке. Сперва Николя показалось, что он уступил место кому-то другому, более сильному и тот доблестно сражался вместо него. Намного легче было поверить, что с таким могущественным противником сможет справиться только таинственная мистическая сила: Тангрум, небесный меч или еще какой-нибудь древний покровитель Стражей - чем в то, что собственных сил для победы будет достаточно. Но никакой мистической силы не было и в помине. Его собственная рука наносила сокрушительные удары, его собственное мастерство помогало ему предсказывать движения противника и находить брешь в защите, его собственный дар наполнял тело легкостью и невероятной скоростью, а удары силой.

Николя просто наслаждался боем. Как будто до этого он не жил и задышал полной грудью, лишь когда кружил вокруг отчаянно отбивающегося пастуха. Был глух и только сейчас научился слышать, был слеп и только сейчас увидел мир во всем его многообразии, соединился с ним и, наконец, нашел свое место. Здесь, с оружием в руках, отражая удары и изматывая врага, посягнувшего на его паству, его любовь и даже саму жизнь. Впрочем, то, за что они сражались, уже не имело значения. Важен был лишь сам танец с клинками, пляска, в которой жизнь и смерть сливаются в одно, поддерживая естественный порядок во всем мире. Это была славная игра, азарт которой все больше распалял его. Он не замечал, как вымотался старик, как из последних сил уворачивается от ударов, как вяло поднимается его меч. И с каким трепетным ожиданием смотрят выцветшие старческие глаза.

Еще один резкий выпад Охотника, и оружие выскочило из рук противника. Покатилось по земле. Жаркая, светящаяся фиолетовым пламенем сталь застыла у горла пастуха. Тот смиренно закрыл глаза в ожидании приговора. Охотник прищурился: заканчивать игру, когда он только начал наслаждаться, совсем не хотелось. Он толкнул упавший меч противнику, словно кот, выпускающий на волю пойманную мышь, чтобы снова упиваться Охотой. Старик, так и не дождавшись рокового удара, открыл глаза и устало глянул исподлобья: