Иэн Макьюэн - Сластена

Лежат они и за пределами понимания Эдмунда, убежденного атеиста, который в душе насмешливо относится к уютной жизни Джайлза и его непонятным верованиям. Со своей стороны, викарий досадует, что Эмунд так и не перерос свой юношеский большевизм. Однако братья близки, и обычно им удается избежать религиозных или политических споров. Их мать умерла от рака груди, когда им было восемь, и эмоционально отчужденный отец послал их в школу-интернат, где они находили утешение друг в друге и остались дружны на всю жизнь.

Оба брата женились еще до тридцати и растят детей. Однако через год после того, как Эдмунд получил место в парламенте, его жена Молли, не выдержав одной из его интрижек, выставляет мужа из дома. В поисках убежища от житейских бурь, маячащего развода и вездесущих газетчиков Эдмунд направляется в Суссекс, в мирный дом викария — и в этом месте, по существу, содержится завязка повести. Брат Джайлз пребывает в страшном расстройстве. В грядущее воскресенье ему предстоит читать проповедь в присутствии епископа Ч., человека колючего и нетерпимого. (Разумеется, я представила в этой роли своего отца.) Его милость не будет обрадован, узнав, что викарий, которого он намеревался прослушать, слег с инфлюэнцей, осложненной ларингитом.

По прибытии жена викария проводит Эдмунда на верхний этаж, где в комнате, ранее служившей детской, лежит на карантинном положении Джайлз. Хотя им уже давно за сорок, братья-близнецы не растеряли вкуса к озорству. Джайлз сипит и потеет под одеялами. Эдмунд сидит у кровати. В течение получасового разговора братья вырабатывают план действий. Эдмунду полезно отвлечься от домашних неприятностей и провести субботний день в изучении литургии и порядка службы и в раздумьях о своей проповеди. Тема, еще ранее объявленная епископу, взята из славных стихов Первого послания к коринфянам, гл. 13, возглашающих, согласно Библии короля Якова, что «пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше». Тема утверждена. Как ученый-медиевист Эдмунд прекрасно знает Писание и восхищается «официальным вариантом» перевода на английский. Да, он с радостью будет говорить о любви. Воскресным утром он надевает стихарь брата и, аккуратно расчесав волосы на косой пробор на манер Джайлза, незаметно выходит из дома. Через кладбище он идет в церковь.

В то утро весть о приезде епископа «привела в храм почти сорок прихожан». Молитвы и псалмы следуют своим чередом. Все идет гладко. Старенький «скрученный остеопорозом» каноник помогает в службе, не замечая подмены. В нужную минуту Эдмунд взбирается на резную каменную кафедру. Даже самые верные пожилые прихожане обращают внимание на то, что сегодня их добрый викарий говорит как никогда уверенно, даже решительно, несомненно, желая произвести впечатление на именитого гостя. Эдмунд начинает с чтения отрывков из апостольского послания, произнося стихи почти с «театральной округлостью» — фразы звучат как пародия на Лоуренса Оливье, могли бы отметить слушатели (если бы ходили в театр, отмечает в скобках Хейли). Слова Эдмунда взмывают к сводам полупустой церкви. Он с тщанием, любовно выговаривает все звуки: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине…»

Он начинает страстное рассуждение о любви, движимый отчасти стыдом за недавние супружеские измены и печальными мыслями о своей жене и двоих детях, теплыми воспоминаниями обо всех женщинах, которых он знал, а отчасти чистым удовольствием от собственного ораторского искусства. Прекрасная акустика и возвышенное положение на кафедре также способствуют его риторическим изыскам. Проявляя те же навыки, которые помогли ему вывести машинистов метро на три однодневные забастовки за три недели, он стремится доказать собравшимся, что любовь, какой мы ее знаем и ценим сегодня, это плод христианства. В жестоком железном веке Ветхого Завета этические каноны были безжалостными, ревнивый Бог — беспощадным, а Его главными ценностями оставались месть, власть, порабощение, человекоубийство и насилие. В эту минуту кто-то заметил, как епископ тяжело сглотнул.

Учитывая вышеизложенное, сказал Эдмунд, мы со всей очевидностью понимаем, какой новаторской силой обладает религия, поставившая в центр вселенной любовь. Впервые в человеческой истории нам предложен совершенно новый принцип общественного устройства. Поистине, родилась новая цивилизация. Пусть она далека от поставленных идеалов, но ими человеку задано направление. Учение Христа непреоборимо и необратимо. Внутри его пребывают даже неверующие. Ведь любовь не стоит особняком, но «подобно ярчайшей комете несет за собой иные сверкающие богатства — прощение, доброту, терпимость, справедливость, товарищество и дружбу, неразрывно связанные с любовью, что горит в сердце Христова послания».