Жан-Луи Фурнье - Куда мы, папа? (сборник)

Я вышел погреться на солнышке. Почки в саду уже набухли, но у меня сложилось впечатление, что им не по себе – они медлят, не хотят щеголять красками, когда у меня траур. Я подумал о том, что все цветы в нашем саду обязаны жизнью тебе. Ты их удобряла, поливала, ухаживала за ними. Природа тебе благодарна.

Придется мне простить весну.

Ты долго работала над книгой о пенсионерах, но умерла до того, как в мае вышел первый тираж. Я был на презентации, рассказывал о твоем проекте вместо тебя, объяснял, что тебя больше нет. Люди мне очень сочувствовали. Надеюсь, я говорил убедительно. Я сказал, что книга отличная, что автор верил в человечество, знал, что и молодежи, и старикам нелегко живется, но также знал, что любой человек и в старости может найти в себе силы, чтобы светиться.

Я горжусь тем, что моя жена написала книгу, и надеюсь, она будет иметь успех. Издательство в тебя верит.

Обложка стильная, простая и строгая, как ты хотела. Я долго думал, какое имя ставить: Сильви Дюрепер, Сильви Фурнье-Дюрепер или Сильви Дюрепер-Фурнье? В результате выбрал последнее. Мне хочется на обложке быть рядом с тобой. И на надгробной плите тоже.

Я хочу быть с тобой вечно.

Помню, ты часто удивлялась, что я хочу оставить после себя книги. Ты говорила: «Зачем? Ведь ты будешь мертв!» А мне кажется, здорово, когда что-то остается. Здорово научить своего ребенка надувать пузыри из жвачки и свистеть.

Ты не хотела оставлять следов. Но оставила очень многое. Я имею в виду не только твою лучезарную улыбку, но и твои документальные фильмы, уют в доме, наш интерьер, наш сад, деревья, цветы. И твои обеды. Вчера мне звонили друзья – сказали, что едят вкусную жареную картошку с сельдереем по твоему рецепту и думают о тебе. А я вспоминаю, как ты готовила мне сюрпризы. В день рождения в тайне от меня собирала друзей.

Ты, конечно, не хотела, чтобы я писал книгу о тебе. Однажды я в шутку пригрозил – сказал, что все-таки напишу. Хотя эта книга не о тебе, а о нас. И пишу я не только ради памяти, но и ради излияния чувств, ради нашей совместной литературной жизни. Ведь в книгах происходит лишь то, чего хочет автор. Все не так, как в жизни.

Я делаю то, с чем не справились врачи и сложная аппаратура. Реанимирую тебя. Словами.

Мне не нужны твои фотографии, у меня есть память.

Не люблю фотографировать близких людей, потому что, когда их нет рядом, больно смотреть на их фото.

Такое впечатление, что фотографии нужны лишь тем, кто боится забыть. А еще мне кажется, фотографии приносят несчастья. Я бы даже сказал – фотографировать кого-то плохая примета.

У меня куча фотографий с тобой и с нами вместе. Одна мне нравится. У меня на ней длинные волосы и весьма нахальная физиономия, рядом с тобой я как серый волк рядом с хрупкой взволнованной доверчивой принцессой. И ведь вот что удивительно: я не крал свою принцессу! Она сама пришла ко мне под крылышко.

Тогда она еще не знала, что вместе мы проведем целую жизнь.

Сначала я сравнивал внезапную смерть Сильви с цунами. Теперь мне стыдно за это сравнение, особенно перед японцами. Мое цунами оставили вдовцом только одного человека, а вот японские – даже представить сложно.

Не думаю, что горе одних делает счастливыми других. Но создается впечатление, что у несчастных людей больше общего, есть о чем поговорить. И счастливые для них – незнакомцы.

Всякий раз при виде какой-нибудь твоей вещицы я расстраиваюсь. Особенно меня вгоняет в тоску твоя сумочка. Раньше, когда я возвращался домой и видел ее, уснувшую на стуле в прихожей, это было как бальзам на сердце.

Теперь твоя сумочка здесь, а тебя нет.

Гарсия Маркес написал: «Людям, которых любят, следовало бы умирать вместе со всеми их вещами».

Я забыл поблагодарить тебя за то, что ты сделала для моих детей. Матье и Тома часто приезжали по выходным из медико-педагогического центра, и мы забирали их домой в Уазу.

Тебе тогда было двадцать пять, ты никогда раньше не общалась с больными детьми, но делала это великолепно – деликатно, умно, с улыбкой.

Тома называл тебе Виви, то есть «живая» на латыни. Ты научила его застегивать молнию, но никогда не хвасталась своим достижением.

Общаться с больными детьми вдвойне сложно, если дети не твои.

Тебе повезло – ты не знала ревности. Ты даже помогла моей бывшей жене – нашла для нее и Мари квартиру. А потом пригласила ее с нами в отпуск в Португалию. И нашла ей жениха – господина Сама Любезность.

Не думаю, что они тебя поблагодарили. Наказывая тебя за успех моей книги «Куда мы, папа?», они перестали поддерживать с тобой отношения и даже цветы на похороны не принесли.