Леонид Габышев - Из зоны в зону

— А обвинительное заключение и приговор?

— Оставлю себе.

— Зачем они тебе? Чтоб кто-нибудь читал?

— Не беспокойся, никому не покажу.

Верин вагон в начале состава. Она посмотрела Коле в глаза.

— Вера, всего тебе хорошего. Зайти в вагон?

— Не надо.

Она повернулась и ступила на подножку.

Поезд тронулся. Коля запомнил номер тепловоза, увозившего в неизвестность его первую любовь.

Первые дни только и думал о Вере: вот она проехала Куйбышев… приближается в Омску… Он мысленно ехал с ней в плацкартном вагоне в Кемерово. Но дни бежали, и все меньше вспоминал о ней. Не стало Веры, не стало милого надуманного образа, и гнет неразделенной любви постепенно спадал с сердца.

В тюрьме думал: если Вера не будет его — зачем жить? Но с ней все кончено, а жить хочется. Веры нет, но мир не перевернулся. Душа выхолощена: не стало любви, ради которой выжил, и он подумал: «Любил семь лет, а разлюбил в семь дней».

Работал он три дня в неделю. По пятницам ученический, по вторникам военная подготовка. Собирал и разбирал автомат и ходил в строю. Петрову не служить в армии, но для занятий нужны допризывники. И старый служака, участник войны, занимался с ребятами на совесть, будто готовя их в бой.

Постигая азы вольной жизни, наполовину оставался в тюрьме. И сны снились лагерные. Ну хоть бы один вольный приснился.

С завода тащили все. И хотя на проходных и воротах охрана — можно вывезти целую установку.

На машиносчетной станции уборщицей работала веселая женщина Матрена Савченко. В табуляторной стоял маленький будильник «Слава». Как-то девчата поставили его на полшестого, и Матрена, вымыв полы, сунула его в трусы. На проходной будильник-предатель неистово зазвенел, и она судорожно зашарила по трусам, ища у будильника кнопку. Звон прекратился, и усатый вахтер завел покорную от страха Матрену в дежурку.

— Вытаскивай, что у тебя там, — сказал он, шевеля мохнатыми усами.

Матрена, отвернувшись, вытащила из трусов мокрый будильник.

Весной Коля исполнил второстепенную роль в пьесе Л. Устинова «Город без любви» на сцене Дворца культуры, и спектакле в областной молодежной газете появилась корреспонденция. Режиссера-постановщика и ребят-исполнителей хвалили.

В июне сдал экзамены за одиннадцатый класс и, взяв характеристики для поступления в институт, — вот только в какой — не надумал, — решил съездить в Сибирь, а на обратном пути заехать в Москву, посмотреть товарищеский матч по футболу СССР — Бразилия, побывать на родине Есенина, навестить Грязовец и заскочить в Брянск.

Желудок у него болеть перестал, он пил отвары трав, прополис и язва зарубцевалась.

Взяв отпуск и билет на самолет, на экспрессе катит в аэропорт.

ТУ-134 взмыл в воздух. Посадка в Уфе, и Коля — в тюменском аэропорту «Рощино». Ночь. Зеленый огонек. Подбегает к такси.

— До железнодорожного вокзала, — бросает он и падает на сиденье.

Покупает билет до Ялуторовска и вглядывается в лица пассажиров, надеясь встретить знакомого. И если б встретил, пожал бы радостно руку.

Подошел поезд, и первым залез в общий, неосвещенный вагон. Мужчины стали обсуждать шахматный матч Спасский — Фишер. Ввязался, и вскоре только его и слушали. Разговор перекинулся на политику — и в политике не уступил первенства. Переключились на охоту, но и в ней показал себя не последним стрелком, переболтав настоящих охотников, хотя за последние годы в упор не видел ружья.

Разговор продолжался. За окном брезжил рассвет. Коля всматривался в соседку — симпатичную девушку, — а она вдохновляла его, — и он болтал без умолку. Соседка нравилась. Она изучающе смотрела на него. В симпатичной блондинке он улавливал знакомые черты. Она походила на учительницу рисования. «А вдруг — она? Нет, не может быть. С того времени прошло… прошло восемь лет. Должна измениться».

Перед Ялуторовском разговор прекратился, — многие сходили, — а он все смотрел на блондинку, и хотелось с ней заговорить. Как она походила на Нину Владимировну! А Нина Владимировна ему нравилась. Да и не только ему. В Падун она приехала после окончания института. Падунские ребята за ней ухлестывали, но замуж она не вышла и уехала. Она была невысокого роста со светлыми, почти льняными, как у куклы, волосами, и в школе ее прозвали Куколка. Нина Владимировна, чтоб казаться выше, ходила на высоких каблуках, и по деревянному полу старой падунской школы только и раздавалось частое цокание. За это ее прозвали второй кличкой — Козочка.